Шая Воронкова - В случае смерти разбить

– В Ад меня не пускают тоже. И посылают лучше и дальше, чем ваши, поучились бы.

Смежил веки. Под кожей дергались туда-сюда покрасневшие глаза. Пророк отряхнулся и уже открыл рот, но Джек его опередил:

– Ангелы ведь не выглядят так, знаешь? Все эти волосы… глаза…

– Конечно знаю! Но, согласно Положения о Приеме Душ, при контактах с людьми мы обязаны принимать подобную человеку внешность во время периода адаптации.

– Ха-ха, умник. А знаешь ли ты, почему все так не хотят сидеть на Воротах?

Пророк впервые не нашел в себе слов, только головой тряхнул. Еще одна дымчатая струя завилась гадюкой и медленно рассеялась. Джек закатил глаза, замер, а потом сказал, глядя куда-то в пустоту:

– Сначала примеряешь себе внешность не из стандартных образцов, оставляешь себе часть конфиската, начинаешь испытывать любопытство, а потом ощущаешь стук сердца, которого нет, – Пророк вздрогнул и прижал ладонь к груди, где под несуществующей кожей что-то билось и дрожало птицей. Пульсировало прямо под пальцами. Все вокруг расплылось, все, кроме черных глаз Джека и его острой улыбки. – И чем чаще носишь человеческое лицо, тем быстрее это происходит. А потом однажды ты поймешь, что не можешь летать, потому что у человека нет крыльев. И чему вас всех вообще учат?

От стука в ушах Пророк оглох. Будто огромные барабаны гремели и стонали, заставляя метаться так, словно он падал прямо Церберу в глотку. Не имея нужды дышать, стал задыхаться. Но тут Джек затушил сигарету и кинул ее прямо Пророку в волосы. Начал яростно мотать головой, вытряхивая, и все заскакало, заискрилось, перестало исчезать. Когда зажал бычок пальцами, Джек уже отошел на пару шагов. Улыбнулся остро и устало. Сказал опять:

– Не водись со мной, ангел, испортишься.

Пророк встрепенулся. Бросил:

– Я уже испортился!

Но Джек не услышал или только вид сделал, главное – не обернулся.

В конце следующего октября внезапно заявился инструктор. Стандартно сморщил лицо номер шесть. В этот раз Пророка почему-то пробрало – до мурашек. Одернул себя и по-быстрому спрятал все «нелегальное», так что получил в основном за бардак и корявый почерк – как всегда, в общем-то. В последний момент успел запихать ногой календарик с Евами под стол. Инструктор перетрусил все журналы, такие же пыльные, как и раньше – будто Пророк особо в них что-то записывал, ха, разве что в тот, с черно-белой обложкой. Надо же отмечать, кто из душ, имеющих право ступить в Рай, туда добрался. Добирались не все. Заставить бы жнецов каждую провожать – а то заведут в Межзагробье и бросят, лодыри. Что-то в груди всколыхнулось, и Пророк окликнул инструктора:

– А что с Джеком? Почему его в Ад не пускают? Разве так бывает?

Тот скривился весь, аж лицо исказилось, и неохотно выдавил сквозь зубы:

– Он один такой, безбожник, чтоб его Цербер разодрал, – царапнул подбородок ногтями. – Дважды Дьявола обманул. Счастливую жизнь себе выторговывал, а помер раньше срока. Если б не этот праздник людской – ноги бы его здесь не было. А так вроде положено.

Пророк почти подпрыгнул на месте.

– Что?

– Ну, то монетой просил обратиться, то деревом, тьфу! Монету за пазуху прятал, к кресту, на дереве крест ножом вырезал. Чтоб его, выпивоху – голову в петлю сунул, а нам терпеть!

Думал, что ослышался, вот и вырвалось само собой опять:

– Что?

– Хватит чтокать, дурень. Говорю же, выторговал себе сроку побольше и душой не платил. Такого не прощают, вот Дьявол и велел его гнать прочь от Адских Ворот.

– Чт-

Инструктор совсем обозлился, выскочил наружу, задрав нос:

– Вот и спроси у своего Джека и не забивай мне голову греховными вопросами!

Пророк остановился, но потом что-то толкнуло его в спину и заныло в затылке, как демон нашептал. Кинулся следом, крикнул:

– Что случилось с моим предшественником? Перевели?

Инструктор скользнул по нему взглядом прищуренных глаз и отвернулся, так и не разжав губы. Пророка будто ветром завертело, перевернуло и крылья перемололо в порошок. И больше не отпустило. Потом у других о Джеке спрашивал, как мог кого-то поймать, все нос воротили, каждый говорил разное. Узнал, что Межзагробье легко не отпускает. Что легче к обеим Воротам из мира людей прийти, по чужим следам. Или с кем-то, человеком, ангелом – не важно, только тут вообще без шансов, откуда их в Межзагробье встретишь. Говорили – Джек так и ходит. Из людского мира. Говорили и веселились, что только раз в году. А Пророк жалел.

Джек пришел тридцать первого. С огромной резной, узорчатой тыквой под мышкой и всклоченными волосами. С новыми царапинами на руках. Почти не стоящий на ногах, опустился у стены и привалился к ней, тяжело дыша. Посторонил своими махинациями душу истеричной женщины – Пророк не мог спровадить ее уже вечность, хотя объяснил раз сто, что пакости невестке по воле зависти все еще грех, хоть тысячи свечек поставь. Хуже, чем во времена индульгенций, честное слово. Душа с визгом ретировалась, угрожая вернуться. Хоть бы завтра ее тут не было опять, не приведи нечистый. Пророк провел рукой по лицу и вывалился на улицу. И встретился с Джеком глазами.

Он сразу понял. Что Пророк знает. Или что жалеет его. По крысиному оскалился, разом сбросив с себя слабость:

– Молодой был, глупый, ты же это хочешь знать? – швырнул тыкву так, что по оранжевому боку пробежала трещина. – Я разве не говорил тебе не лезть, святоша? Не совать свой божественный нос?

Джек вскочил на ноги и быстро приблизился. Каждый его шаг был тяжелым настолько, насколько же тяжело давшимся. Выброшенная вперед рука сжала пальцы на плече, но Пророк не отодвинулся, даже не поморщился, только замер, глядя, как расширились зрачки. Темные души тянут силы, если касаются ангела, значит, и он тоже?

– Думаешь, это все игрушки, как с чертями выпить? Да, я знаю, что ваши бегают, не один ты такой! Только настоящий Ад – в Межзагробье. Целый год по мраку бегать, а у тебя – только чертова тыква. Не продохнуть от гнили. И все, все вокруг хочет тебя убить, даже земля под ногами, и воздух, и твои собственные руки тоже. С тьмой невозможно бороться, если она внутри, разъедает вены, стягивает горло удавкой. И это – навсегда. Смерть – навсегда! Но тебе-то откуда знать, да, ангел?!

Джек был так близко, что все загородили его мглисто-черные глаза. Видно только, как зрачки пульсируют. А еще – как светлеют мешки под глазами, как разглаживается лицо. Внезапно он будто что-то понял, отпрыгнул, глядя на свои руки, и его затрясло, ударило крупной дрожью, разве что искры не полетели. Как молнией пронзило насквозь. Прижал дрожащие пальцы к бедрам, словно солдат, и весь будто сломался, готовый рухнуть, хотя видно было, что почти светился от силы. Прохрипел: