Владимир Сумин - Байки из мавзолея. Роман в анекдотах

— И жарили его на сливочном масле. С луком и специями.

— Да!

— И делали это демонстративно, у всех на виду.

— Правильно!

— И почему?

— Да потому что пролетариям нужно было на простом и наглядном примере показать различие между нынешним строем и коммунизмом. Что ждет трудящихся в случае их победы.

— А еще вы ели сладкое сгущенное молоко. А остальных потчевали простоквашей. Я видел, видел!

— Простокваша крепит.

— И что?

— Солдаты революции должны быть крепки и телом и духом.

— А сгущенка?

— Я постоянно думаю о революции. Мыслительные процессы сопровождаются большим расходом глюкозы, которую я восполняю употреблением сладкого.

— Я бы тоже думал о революции, если бы ел мясо и сгущенку.

— А вот это — извращенье, голый натурализм, отход от идей борьбы за счастье трудящихся в пользу собственного ненасытного желудка.

— Я тоже хочу мясо! — заскулил матрос — партизан Железняк.

— Но вы же, батенька, морской волк! — укорил его Владимир Ильич.

— Волчара! — поддержал Дзержинский.

— Поэтому мне и надо.

— Морские волки питаются рыбой и водорослями, — наставительно заметил Владимир Ильич.

— Так дайте рыбу!

— Нельзя.

— Почему?

— В рыбе фосфор. Будите светиться и провалите все конспиративные явки.

— И с морскими водорослями в Казани проблема, — добавил Дзержинский.

— Кстати, товарищ Феликс, купите для нашего моремана пучок укропа.

— Зачем?

— Пусть товарищ матрос жует. А то от него всегда несет перегаром… А вам, товарищ Бронштейн, предлагаю обдумать свое поведение. И лишаю вас права просить прибавки на всю неделю.

В Леве Бронштейне поначалу никто ни марксиста, ни революционера не видел. Ну, ходит человек в кружок, и ходит. Сидит, слушает. Гривенник свой исправно приносит.

А он присматривался, приглядывался и однажды огорошил Владимира Ильича:

— Денежки-то у вас остаются!

— Коплю на революцию, — подтвердил Владимир Ильич. — Ожидаются значительные расходы: флаги, транспаранты, листовки.

— Оружие, — подсказал матрос-партизан.

— И оружие.

— Много спиртного, — вставил Цюрупа.

— Зачем?

— Чтобы в пролетарских криках «Ура!» было больше энтузиазма.

— Книжки записные понадобятся, — вмешался Дзержинский. — Карандаши, ручки, чернила.

— Для каких целей?

— Для записей. Кто как вел себя во время революции. Чтобы отличить друзей и сторонников от врагов.

— А еще лекарства, бинты в случае ранений, — подал голос Семашко.

— Видите, — наставительно сказал Бронштейн, — какие намечаются траты. А обеспечит ли их доходная часть?

— Что вы предлагаете?

— Надо все посчитать. Нужна коммунистическая пролетарская ревизия!

— Вы эти свои еврейские штучки бросьте, — посоветовал вождь. — Пророк Моисей сорок лет водил ваш народ по пустыне. И никто не спрашивал его: куда идем? Зачем? Почему?

— Он водил по пустыне, а не за нос! — выкрикнул оппонент. — А вы, вы…

— Что вы пытаетесь этим сказать?

— Свободные деньги нужно не держать под матрасом, а пускать в оборот.

— Какой?

— Построить, к примеру, завод.

— Водочный! — загорелся Цюрупа. — Я бы мог его возглавить. Очень доходное дело.

— И этим мы могли бы убить сразу двух зайцев. Заработать деньги на революцию. И, не дожидаясь ее прихода, ввести на заводе элементы коммунизма.

— Какие это?

— Допустить рабочих до участия в прибыли.

— Да они пустят все на зарплату! Это порочный путь. И потом: где здесь Маркс и Энгельс?

— Можно часть прибыли пустить на сувениры: открытки, посуда, трикотажные изделия. На них можно поместить портреты наших бородатых наставников и цитаты из их произведений. Рабочие будут знать, кому они обязаны благоденствием и процветанием.

— Это не наш путь, батенька! — вскричал Владимир Ильич. — Мы, марксисты, могильщики капиталистического строя. А вы хотите нас, революционеров, превратить во всамделишных капиталистов. А как же революция?

— А может она и не нужна? Революция — это стрельба, кровь, жертвы. А я предлагаю путь мирных перемен. Без бурь, катаклизмов и потрясений.

— Да вы настоящий ревизионист, батенька! Пролетариат не простит нам подобного предательства!

— Зря упрямитесь. Собственность можно оформить на подставных лиц. Пролетарии ничего не узнают.

— Нет, нет и нет! Не позволим!

— Не дадим! Направим деньги в фонд революции!

— А как же рабочие? Что им?

— Ощущение причастности к большому и важному делу!

Бронштейн развел руками и прекратил спор. Его даже хотели исключить из кружка. Если бы однажды его финансовые идеи не пришли марксистам на помощь.

Новый подход к деятельности кружка заметно двинул марксизм вперед. Число революционеров в кружке непрерывно росло. Их голоса день ото дня становились звонче и громче, аппетит улучшался. И на лицах заиграло выражение сытости, довольства и уверенности в завтрашнем дне.

Расширенное учебой сознание пролетариев породило удивительные результаты. Рабочие твердо вступали на революционный путь. Они не собирали булыжники для грядущих битв, не искали подручный материал для баррикад и вообще не рвались немедленно совершить революцию.

Они бросали работу, семью и оседали в кружке. В предвкушении обещанного им светлого будущего.

Занятия они не посещали, мотивируя глубоким знанием марксизма и верой в него, а появлялись непосредственно к застолью. Да еще и требовали революционных льгот — бесплатной водки и денег на карманные расходы.

Затратная часть быстро росла. Кружку грозил финансовый крах, марксизму — тишина и забвение.

Владимир Ильич попытался поднять входную плату с гривенника на пятиалтынный. Тут возроптали пролетарии:

— Почему такое неравенство? — возмутились они. — Мы отдаем последнее, а бездельники и дармоеды проходят бесплатно.

— Это ошибочное мнение, — вступился за своих вождь гегемонов. — Революционеры вовсе не бездельники и дармоеды. Они — приводные ремни революционного процесса.

— А кто же мы? — опешили пролетарии.

— Вы — двигатель революции.

— В чем же разница?

— Они готовят революцию, а вы будете ее совершать. Но сейчас вы работаете и получаете деньги. А они трудятся на вашу победу задаром. А ведь им надо еще и одеться, и обуться, и курить недорогие папиросы.

Пристыженные пролетарии умолкли. Взгляды их продолжали выражать недовольство. Владимир Ильич созвал соратников на большой совет.

Все устроились за длинным узким столом, посередине которого стоял графин с водой и стакан.

Расселись спокойно. Только Свердлов с Железняком устроили бузу.

— Что у вас? — недовольно спросил Владимир Ильич.