Владимир Сумин - Байки из мавзолея. Роман в анекдотах

Вот и история иной раз выкидывает такие коленца!.. Каким могло бы стать будущее, не случись в тюрьме то, что случилось? Произошла бы революция? Построили бы социализм? Вырыли ли ему потом глубокую бездонную яму? Остается только гадать.

А случилось то, что при посадке пути двух главных российских марксистов едва не разошлись. Едва. Но не разошлись. Вместо этого в их узкой командирской компании возник третий персонаж.

А случилось вот что.

В то время политических и уголовников селили отдельно. Боялись, видимо, царские сатрапы их смычки или чувствовали, что при скрещивании марксизма с бандитизмом возникнет неодолимая сила. Поэтому их разводили.

При посадке в тюрьму революционеров погнали в их камеру. И тут Лева Бронштейн учудил. Он отступил в сторону. Уклонился. Потом он объяснил, что якобы замешкался, потому что развязался шнурок.

— А ты что не идешь? — удивился вертухай. — Ты разве не с ними?

— Вообще-то я как бы с ними, — объяснил Лева. — Но моя концепция отличается. Наши разногласия носят идейный характер, что подтверждает отсутствие консенсуса по принципиальным вопросам. Поэтому вполне уместна оценка, что я не с ними.

Тюремный человек очумело покрутил головой:

— Ну, раз так!.. Шагай!

И втолкнул бедного Леву в камеру уголовников.

Лева переступил порог и поприветствовал своих будущих сокамерников привычным жестом — вскинул руку и дружелюбно произнес:

— Здравствуйте, товарищи!

— Здорово! — удивленно отозвались те. — Ты какой масти-то будешь?

— Я — революционер! — гордо сообщил Лева, не вполне понимая, куда он попал.

— Какой гусь! — изумились уголовники, впервые наблюдая столь дивную фигуру. — А деньги у тебя есть?

— Нам, революционерам деньги не нужны. Мы сражаемся за идею.

— Плохо! — констатировали преступные элементы. — Придется отрабатывать.

И они скопом двинулись на него.

— Вы что? Вы о чем? — нервно вскричал Лева.

— Подождите! — осадил сокамерников усатый кавказец с рябым лицом. — Скажи, а что такое революция?

— Это свержение царского строя!

— Царя не будет?

— Не будет.

— А кто вместо него?

— Будет власть народа.

— Мужиков?

— Рабочих и крестьян.

— Значит, мужиков. А кто в начальниках?

— Выбранные всем народом люди.

— И нас могут выбрать?

— Всех! — уверенно заявил Лева и блудливо отвел глаза в сторону. — Потому что все будут равны.

— Как? Не будет ни мужиков, ни паханов?

— Нет.

— А богатые?

— Исчезнут. Их богатство раздадут на всех.

— Выровняют? — уточнил рябой.

— Именно так.

— А откуда же мы будем брать деньги? — заволновались уголовники. — Как добыть себе на жизнь и пропитание?

— Работой! Исключительно работой!

— Постой, братва, он же хочет всех нас превратить в мужиков и шестерок!

— И лишить куска хлеба!

— А если не будет царя, кто даст амнистию?

— Опустить его! Запетушить! Его место у параши! — угрожающе загудели сидельцы.

— Постойте! — снова остановил всех рябой. — Сказка про революцию — это плохая сказка. А пусть расскажет нам хорошую.

— Да! Пусть расскажет! Хорошую!

— Какую еще хорошую! — возмутился Лев. — Революция — это не сказка. Это реальный исторический процесс!

— Хорошую давай! — взревела братва.

— Я не знаю никаких сказок!

— А расскажи эту… Про трех мушкетеров, — порекомендовал кавказец.

— Да я! Да вы знаете! — раскипятился Лева.

— Не советую спорить, — покачал головой кавказец. — Я ведь знаю — у тебя деньги есть.

— Откуда?

— Ты в лавках торгуешь. Мои ребята тебе после эксов товар носят.

— Но сказка про трех мушкетеров длинная!

— А мы не спешим.

— Сделай нам театру, — потребовали аборигены.

— Что это — театру?

— С выражением, в лицах, — ласково подсказал усатый. — Ну!

Бедный Лева огляделся по сторонам и не увидел ни одного приветливого лица. И ему пришлось смириться.

Весь день до глубокой ночи пересказывал он бессмертное произведение Александра Дюма. К вечеру у него сел голос, дрожало в груди и гудело в голове. И все же он остался доволен вниманием, которое выказали ему слушатели. Которые тоже были удовлетворены.

— А ловко этот стекляшки стибрил…

— А ихнего главного попа как надули…

— А этот, этот!.. Как его? Атас…

— Правильная сказка, — подвели итог слушатели.

В знак уважения Леве выделили верхнюю полку прямо над вожаком. Уснуть он никак не мог.

— Товарищ — свесил он голову вниз. — А что мне завтра делать?

— Продолжать.

— Я же все рассказал.

— Есть еще «Двадцать лет спустя…». И три раза по «Десять…». Устрой людям праздник.

— Каким людям! Какой праздник! — взвизгнул измученный революционер и неожиданно продекламировал: — «Кавказ подо мною…»

Усатый кавказец внимательно посмотрел на него.

— Жаль!

— Что жаль?

— Поэта, — пояснил тот. — Великого русского поэта — Михаила Юрьевича Лермонтова. Столько мог сделать, а прожил так мало…

После этих слов кавказец шумно зевнул, повернулся к стене и очень скоро задышал ровно. А бедный, несчастный Лева всю ночь не мог сомкнуть глаз. Зато наутро у него было готово решение.

Едва прозвучал сигнал побудки, как Лева забарабанил в дверь камеры.

— Чего тебе? — недовольно пробурчал вертухай, заглядывая в глазок.

— Хочу сделать важное сообщение.

— Ну, делай.

— Только не в штаны! — заржали сокамерники, прислушивающиеся к разговору.

— Меня при аресте не отвели в баню и не подвергли санитарной обработке.

— И что?

— Дело в том, что при предварительном осмотре у меня выявлено наличие насекомых-паразитов в волосяных покровах тела.

— Подумаешь!

— Я уже подумал. И решил, что во время моего пребывания здесь они могут легко переместиться на окружающих меня весьма достойных людей.

— Да он вшивый! Гад! Гнать его отсюда!

— Видите! Наверно, процесс уже пошел.

— Прочь! Прочь! Прочь!

— Я вас умоляю!

— Ладно. Бери свои манатки и шагай за мной.

Тюремщик бряцнул ключами. Лязгнул засов. Дверь открылась. Сокамерники пинками вытолкали бедного Леву наружу.

Перед тем как дверь захлопнулась снова, он успел победно оглянуться назад. Усатый кавказец, прищурившись, смотрел на него.

— Отсюда уйти можно. А от судьбы — никогда! — успел расслышать Лева его слова.

— Шагай! — тронул его за плечо охранник.

— Спасибо! Спасибо! — залопотал Лева. — Я вас отблагодарю.

— В жопу поцелуешь? — развеселился вертухай. — Иди!

Они зашли в предбанник. Лева сел на скамейку и отодрал каблук на ботинке.

— Вот! — он протянул тюремщику красненькую десятирублевую бумажку. — Отведите меня, пожалуйста, к политическим.

— Ух ты! — приятно удивился тот. — Значит, говоришь, к политическим?