Светлана Багдерина - Не ходи, Эссельте, замуж

– Мы дадим им бой!

– Чем, Боанн? Запас стрел сгорел вместе с деревней.

– Гайново седалище… Тогда я останусь здесь с ними, старик! – выплюнула в лицо Аеду как проклятье сиххё и, развернувшись, яростно зашагала прочь.

– Постойте, погодите! Боанн!

– Что?..

Недоуменно хмурясь, сиххё оглянулась. Высокий темноволосый человек – недавний пленник – торопливо и бесцеремонно сорвал с плеча Корка большой кожаный мешок и вприпрыжку побежал к ней.

– Я лекарь, Боанн. Пойдем скорей. У меня есть с собой готовые зелья и компрессы для ран и ожогов, – скороговоркой тараторил он на ходу, то и дело умеривая шаг, чтобы заплетающаяся в длинном подоле женщина поспевала указывать дорогу. – Правда, я не знаю, помогут ли они вам, сиххё… но я могу и шины накладывать, и кости вправлять!

– Ты? – Боанн остановилась, словно налетела на невидимую стену, и недоуменно уставилась на Друстана. – Ты, человек, будешь вправлять кости сиххё?

– Если это не запрещают ваши верования – то да, – раздраженно мотнул головой гвентянин. – А также накладывать зелья, перевязывать раны и помогать носить на возы. Ну так мы идем или нет?

Сиххё ошалело моргнула и недоверчиво тряхнула спутанными серебристыми кудрями, украшенными медными заколками и костяными гребнями.

– Гайново седалище… – только и смогла произнести она. – Второй чокнутый человек за полчаса… На вас там зараза какая напала, что ли? Или ты тоже не из… Гвента?

Друстан кинул косой взгляд на Ивана – принятого в разведчики, очевидно – под обожающим взором Эссельте заглядывающего в зубы дареному единорогу, закусил до боли губу и порывисто шагнул вперед.

– Из Гвента, – хмуро буркнул он.

– Эй, погоди, ты куда так нарезал?! Меня-то подожди! – вприскочку помчалась за ним Боанн. – Туда, парень, сворачивай, сворачивай, за тем домом налево!

Сборы – хоть собирать было особенно и нечего – были закончены не так скоро, как Аеду того хотелось бы. Он не кричал, не понукал, не торопил никого, но по пасмурному взгляду его серебристых глаз и по беспрестанно пляшущим по дуге стиснутого в кулаке лука пальцам было понятно, что дай ему волю – и весь клан бежал бы уже по долинам и по взгорьям во весь дух, обгоняя единорогов.

Когда последний раненый – девочка лет семи с головой, замотанной рваными на полосы полотенцами – была перенесена на последний свободный воз, Корк вскочил на его край и тихо свистнул впряженному единорогу. Седой зверь с умной и терпеливой мордой тряхнул гривой, заржал, и медленно набирая скорость, потрусил вперед. Со всеобщим выдохом облегчения по накатанной в ковыле и пыли дороге тронулась и вся колонна беженцев – еще четыре воза, груженые клетками, набитыми домашней птицей, рогожными мешками с крупой, корзинами с вырванными из жадных челюстей огня овощами, ранеными и стариками (и тех и других набралось по семь душ), и полтора десятка единорогов, несущих зачастую по два сиххё, не считая умчавшихся в степь разведчиков.

Эссельте, Друстан и Огрин примостились боком на последней телеге рядом с тремя неподвижными женщинами, бережно уложенными поверх набитых травой мешков и укрытых обгорелыми вышитыми покрывалами, похожими на гвентянские льняные.

– Они… умерли? – шепотом спросила принцесса и нервно кивнула на безжизненные с виду худые фигуры у себя за спиной.

Друстан испуганно метнул на них тревожный взгляд, но тут же успокоился, хоть и не расслабился.

– Нет, ваше высочество, – не поднимая глаз на девушку, проговорил он. – Я дал им свой настой. И теперь они спят. И ничего не чувствуют.

– Так… крепко спят? – подпрыгнул друид вместе с телегой, когда под колесо попал камень.

Раненые даже не пошевелились.

– Да. И действия питья должно хватить до вечера. Потом дам новую порцию, и сделаем свежие перевязки с бальзамами, – сосредоточенно кивнул знахарь, и извлек из своей сумы медную ступку с каменным пестиком и целый выводок полотняных мешочков.

Ловко развязывая один за другим, он брал из каждого по щепотке-другой сушеных трав, нарезанных кореньев или грубо молотого порошка странного цвета и явно не растительного происхождения, и аккуратно и быстро бросал в ступку, неразборчиво бормоча себе под нос то ли рецептуру, то ли заветные слова, что дипломированные знахари Гвента применяли для усиления воздействия своих составов.

Закончив, он тщательно затянул на последнем кожаный шнурок, пролил из глиняной фляги на дно ступки несколько капель темной тягучей жидкости с удушливо-сладким ароматом ведра жасминовых духов, напоминающей сироп, зачерпнул из синей стеклянной банки медной ложечкой жир, и молча принялся перетирать тяжелым пестом.

– Ты гляди, всё-то не растранжирь, чего не надо, – Огрин метнул предостерегающий взгляд на угрюмо погрузившегося в работу лекаря. – Помни про свое дело.

Знахарь сжал губы, втянул голову в плечи и будто завял.

– Он больше ведает, мастер Огрин, чего и сколько класть в лекарства, – с мягким упреком дотронулась до рукава балахона сурового служителя культа принцесса. – Он, кажется, знает свое дело. Правда ведь… э-э-э… Как твое имя, лекарь?

Юноша вскинул на нее странный больной взгляд, заставивший принцессу отпрянуть, и еле слышно произнес:

– Друстан, ваше высочество. Меня зовут Друстан Лекарь.

Гвентянка, несмотря на очередной камень под колесом, умудрилась царственно кивнуть, не прикусив при этом язык, и проговорить:

– Приятно с тобой познакомиться, Друстан Лекарь. Удивительно, что я никогда не слышала твоего имени раньше.

Огрин удивленно посмотрел на принцессу, будто хотел что-то сказать, или спросить, или разразиться дидактической речью, как он любил делать, поучая королевских детей в юности, но в последний момент передумал, бросил исподтишка угрожающий взгляд на Друстана и промолчал. Тот тоже проглотил готовые сорваться с языка слова и снова уткнулся в свою ступку.

Не дождавшись ответа ни от одного из людей, несколько обиженно снова заговорила принцесса.

– Друстан. Слушай меня. Я хочу задать тебе вопрос.

– Я весь внимание, ваше высочество, – покорно склонил тот голову еще ниже.

Эссельте украдкой оглянулась по сторонам – на бесчувственных раненых, на напряженно вглядывающихся вдаль верховых невдалеке, на сутулую спину старухи-возницы и, снизив голос почти до предела, сказала:

– Друстан. Объясни свое поведение. Мне… непонятно. Как ты можешь… помогать сиххё? С Айвеном всё ясно. Хотя и не слишком. Боюсь, я никогда не пойму его… Но он – иноземец. Ему можно. А ты? Ты-то гвентянин!.. Боги знают, сколько поколений наших предков пугали ими своих детей! Сколько народу было погублено! Сколько бед навалено ими на наши головы! И после всего этого ты готов смазывать им раны и поить отварами? Они же враги!