Сергей Чугунов - Дар случайный. Поэтические произведения разных лет

Выпускают бутоны,
как князьки-сорняки
ни ярки,
ни благовонны,
отрешённы
и беспардонны
начинают цвести!

День, целый день в ожиданье прошёл.
Впустую? Нет, нет… протестую!
Познала я истину и не простую:
«Я – дура, и мне хорошо».

Год, целый год в ожиданье прошёл.
Я осознала потерю не сразу,
я затвердила случайную фразу:
«Я – дура, и мне хорошо»…

Век, целый век в ожиданье прошёл.
Друг мой вернулся, нарёк королевой…
А я улыбаюсь направо, налево:
«Я – дура! И мне… хорошо?»

Если из книги моей непрописанной жизни
вырвать страницы, в которых есть ты —
жизнь, без сомнений, лишится
самых правдивых и добрых страниц.

Если в архиве, по имени Память,
вдруг, затеряют хоть строчку любви —
жизнь, к сожалению, станет
невыносимей и горше стократ…

Если из сердца калённым железом
выжжет разлука и имя твоё —
жизнь невозвратно утратит
самое ценное качество – СМЫСЛ!

Полоса тумана,
полоса обмана…
а меж ними любви полоса.

Я плутаю в тумане.
Всяк, кто встретит —
заманит
в западню иль
обманет…

Будто в страшном кино —
дождь поёт панихиду
по убиенным ветрам.
Но!
На всех грешных устах
твоё чистое имя.
На всех ликах святых
твои плачут глаза…

Не серчай на меня,
не таи боль-обиду
и надежды огня не гаси!
Нет любви полосы —
кровоточащий шрам!

Игра былых воспоминаний —
оживший сон – предел желаний…

Так недоступны для меня:
слащавый дым благоуханий;
час сладких прелюбодеяний;
и всякая любовная возня…

Я понял – пусть не без труда —
дней суетливых чехарда
и чувства безо всякого стыда
предел имеют…
как наверно
предел имеет и душа,
что в теле плотном эфемерна
и невесома, и чужа…

Приговорён к тебе без приговора,
всем телом чувствуя беду,
на плаху голову кладу…
Руби!
Я всё равно умру не скоро,
не упокоюсь, да какой покой?!
Так много дел и чувств, и всяческого вздора…

Я вознесусь… в мир райский, горний,
или опущусь обратно в мир людской…

…к тебе поближе.

Летать умеет каждый, но не хочет!

Юродивой душе, увы, не воспарить,
рассветом новый день не озарить,
метаться и молить о нескончаньи ночи…

И всё ж! Летает каждый, наяву ль, во сне…

Лишь ночь наступит, смежит солнце очи —
и ты взлетишь…
свободно и легко,
безбожно высоко —
и полетишь
сквозь сумрак и туман
и проскользишь
над садом,
в переулок,
в залив, а там и в океан…

И воспаришь, как птица в вышине,
и поспешишь…
(как сладок мой самообман)
да только не ко мне,
да… только не ко мне…

Пьянчушка день из кабака к ночлежке
уж, было, лыжи навострил, да ночь
его достала на пороге и…

Стих обречён, не в силах мне помочь,
он на костёр вознёс слова свои.
Так принято – встречают по одёжке…

Любовь моя, что беглый арестант,
ютиться на развалинах души,
дрожа от каждого порыва ветра…

Малюет сон цветные миражи,
и серый ум мой, одурев от цвета,
ломая фразы, требует талант…

Есть женщины краше, стройнее тебя —
случайной красою земной их любуюсь.

Есть женщины старше, умнее тебя —
божественной мудрости их повинуюсь.

Есть женщины тише, скромнее тебя —
я молча на их отрешённость взираю.

Есть женщины чище, честнее тебя —
их вечную правильность я презираю.

Есть женщины даже сильнее тебя —
пред женскою силой по-рабски слабею.

Есть женщины слабже, больнее тебя —
единою болью я с ними болею.

Есть женщины…
Есть!
Но пора иметь
честь…
Реестр всех и всяческих дев —
что может глупей быть, дурней и нелепей?!
Всё,
в целом закончен запев —
мне давно
всё равно…

Ведь звёзд тоже много на небе —
а Солнце,
что светит и греет,
одно!

Любовь отчасти, да, – игра и суетня!

А вот игра в любовь совсем дурное дело —
грозит разлукой и похмелием…
Маня
обилием, дела уводят за пределы
мирка уютного под званием «семья».

В чужом миру вдали от милого порога —
лишён любви, уюта, ласки и огня —
подругу кличу, расставание браня…

Но рядом никого…
ни чёрта нет,
ни Бога!

Ложь в твоих незлобивых устах —
ювелирной работы деталь…
В глубине подсознанья рождается страх,
и терзает сомнения сталь…
Как всегда, неповинен – пощады прошу,
лгу бесстыже, да что там, – безбожно брешу.
Ты ж – богиня, мой ангел, кумир…
Я – мужчина, какой я к чертям ювелир.

Лжесвидетельств моей нелюбви не ищи —
юридически я в этом смертном грехе неповинен!
На меня не ропщи —
нафуфырен, пронафталинен —
я и денно хорош,
я и жарок в нощи,
я и штопать могу,
я и хлебы пеку,
и готовлю борщи…

Я и добр,
и любезен,
и благочинен!
Даже, если я в мыслях пытался тебе изменить —
был я болен,
слегка недолюблен,
чуть-чуть недоволен…

Если я и хотел бы кого ублажить, то тебя —
твоё тело изучено, будто затейливый глобус.
Всё известно,
однако, прекрасно,
занятно и ново…
Замолкаю, такой фокус-покус,
ибо в рифму ложится скабрёзное слово…
что созвучно со словом «любя»!

Ты – есть мой Бог,
ты – есть моё блаженство.
Ты – право слово – русская княжна…
При всех талантах ты мне не нужна —
я презираю совершенство.

Другая есть – простая, из земных.
Тебе молясь, молитвы ей слагаю.
И этот мой слепой, корявый стих
налогом равнодушья облагаю…

Пойми – я кубок твой не пригублю.
Тобой любуясь, лишь её люблю!

Нас посылали грудью на штыки,
нас приучали к повседневной муке,
но выживали мы, разлуке вопреки,
разлуке с жизнью – сладостной разлуке…