Александр Шляпин - Максимовна и гуманоиды

– Делать мне не хрен, в каждую бутылку виагру какую—то сыпать. Она и без виагры хороша! Напиток мой тогда на пользу, когда ты знаешь, сколько надо и с кем надо. А коли ты его будешь кушать, словно бормотуху, то никакой пользы от него не будет. Девок ни чем не удивишь. Они от тебя все разбегутся, как зайцы по полю!

– Давай мне бабка бутылок десять. И спать, сегодня не ложись… Пущай завод твой фунциклирует. Я утром еще приду – если смогу. Я сегодня богат, словно той Ротфеллер! – сказал Шумахер, хвастаясь деньгами.

Канониха кряхтя встала из—за стола и выглянув в окно на свой огород, что—то прошипела под нос и прошла в чулан. Там, на полках в ожидании клиентов, стояли бутылочки с алкогольными напитками.

Все в этом доме было поставлено на широкую ногу. Даже этикетки на бутылках имели портрет Канонихи, как подтверждение высочайшего качества продукта. Не зря Земляникина собирала деньги с пенсии, чтобы у местного фотографа Зиновия Шнипельбаума изготовить тысячу этикеток. Зяма, так старался, что «брэнд» на разработанную этикетку узаконил нотариусом и гордился произведением своего искусства не меньше, чем Кулибин своей самобеглой коляской, которая работала на конском навозе.

Шумахер стоял возле двери, переминаясь с ноги на ногу, словно кастрированный мерин при виде кобылы, которая желала о породистом жеребце.

– А шевелить заготовками можешь быстрее? Мужики уже чай всю закуску поели… Давай живее! Душа горит, а сердце плачет! – запел он, предвкушая момент разговения.

Канониха, звякая посудой, вышла из чулана. В руках она держала корзину, из которой торчали бутылки.

– Держи соколик!

– И каков приговор? – спросил Шумахер, достав пачку денег.

– Штука, – сказала Канониха, стукая своим заскорузлым пальцем по кнопкам затертого калькулятора, который всегда висел на её шее.

– Держи старая, —улыбаясь, изрек Шумахер. —Спать не ложись, еще приеду.

– Приходи Колюня —приходи… Я хоть и засплю, ты родимый стучи в окошко, я открою. Один черт меня бессонница мучает окаянная!

Огромный блестящий, словно никелированный «тазик», лежащий во дворе, никак не давал Семену Морозову покоя. Не смотря на новогоднее застолье и полный дом гостей, он не выдержал, и под видом «сходить до ветру», тайно вышел во двор. Обойдя с фонариком вокруг таза, он осмотрел его гладкие и полированные бока. Где—то в голове он уже набрасывал ту сумму, которая должна была получиться от продажи металла. Щупая со всех сторон внеземной «агрегат», он непонятно, как коснулся странной пластинки. Она слегка отличалась по цвету от всего остального металла и не вызывала никаких подозрений. Пластинка эта вероятнее всего была сенсорным замком и «почувствовала» тепло его руки. Она мгновенно передала эту информацию в недра НЛО и верхняя крышка, скользнув набок, открылась, выпустив облачко белого дыма. Семен не на шутку испугался. Он отскочил в сторону, выронив в снег фонарь. Впервые он увидел такое, чего его мозг переварить не мог. На вид этот таз был похож на молочную ванну с сыроваренного завода. Но то что находилось внутри его, потрясло Семена до самых печенок.

– «Это что еще за хрень такая»? – спросил он сам себя. Сунув фонарь в зубы, он на четвереньках подкрался к «НЛО». Прямо перед ним крышка вновь зашипела, как змея и наглухо закрылась. Семен опять отскочил от греха подальше, при этом не теряя бдительности.

Страх и любопытство в его душе сошлись, словно два боксера на ринге. Страх бил любопытство, а любопытство уходило в глухую оборону. Как только страх немного стал сдавать свои позиции, любопытство переходило в контратаку, загоняя страх под канаты виртуального ринга.

Семен глубоко вздохнул, стараясь перебороть страх, и крадучись подполз к инопланетному звездолету. Увидев серую пластинку, он привстал и дотронулся до неё. Крышка снова открылась. Долго не раздумывая, Гутенморген проник внутрь. Рампа с шипеньем наглухо закрылась. Страх еще больше обуял Морозова. Его сердце забилось в бешеном ритме, поглощая огромные порции адреналина, который впрыскивался в кровь. Казалось еще мгновение, и оно порвется на куски.

– Э, э, эй! – проорал Гутенморген, – Есть тут кто живой?! Лю – ю – ю – ди, где вы?!

То ли от звука, то ли от присутствия человека внутри аппарата загорелся какой—то непонятный зеленоватый свет, который исходил отовсюду. Он не был ярким, а был достаточно приятным и совсем не раздражал глаза.

Три кресла, обтянутых серебристой кожей, стояли подковой посреди просторной круглой кабины управления. Испытывая сильнейшее любопытство одновременно с нервным напряжением, он набрался духа и сел в центральное кресло. Что—то внутри него странным образом зашевелилось и Морозов ощутил, как оно автоматически под него подстроилось. Семен осмелел и почувствовал, что его сердце стало успокаиваться.

– «Ах вот ты какой», – сказал он в голос и поерзал задницей. —А мне нравится – черт бы тебя побрал…

Из подлокотника жужжа выкатилась лакированная под цвет черного дерева полочка. На ней располагался выступающий наполовину металлический шар – размером с апельсин. Ничего не подозревая, Гутенморген положил на него ладонь. В тот самый миг потолок над его головой исчез. Морозов убрал руку и увидел, как вся заработавшая атмосфера внутри НЛО пришла в состояние «сна». Семен вновь приложил руку к шару и вновь на потолке возникли иероглифы, а металлический купол вдруг превратился в стеклянный.

– Как это они так делают, – сам себя спросил Гутенморген и убрал руку с шара. Двух раз хватило, чтобы понять принцип работы данного агрегата. И сколько Морозов не прикладывал руку к шару, всегда происходило одно и тоже. Таким образом он выводил инопланетное судно из режима «сна» и запускал работу всей электроники, которая управляла этой машиной.

— «Ну, ни хрена себе! Вау»! – сказал Семен сам себе, увидев свой двор сквозь купол.

Слегка надавив на шар рукой, Семен почувствовал, как «НЛО», плавно приподнялся над землей, приятно покачиваясь, словно на водяном матраце. Гутенморген не был бы Гутенморгеном, если бы не испытал на своей шкуре все до конца.

Кличка Гутенморген приклеилась к нему лет десять назад.

В один из жарких майских дней, будучи еще молодым трактористом местного леспромхоза, работал он на трелевочном тракторе в лесу со своим напарником. По заданию директора леспромхоза пробивал Семен по окрестным лесам противопожарные просеки, дабы сберечь легкие планеты от губительного пожара. Все шло хорошо, пока в один из рабочих дней трелёвочник своим огромным плугом не зацепил деревянный накат старого немецкого блиндажа времен войны. Гонимый любопытством Семен Морозов влез в тот блиндаж и обнаружил древний немецкий трофейный склад с обмундированием и вином. Переодевшись тогда в фашистскую униформу, он с напарником, забросив работу, стал одну за другой опустошать трофейные бутылки, наполняя свой организм выдержанным со времен войны вином.