Array Антология - Русская эпиграмма второй половины XVII - начала XX в.

Длинный Панин повалился,
Муравьев не угодил,
Голохвастов сокрушился,
Хоть не Лжедимитрий был;
И Зиновьев лопнул тоже, —
Прочь пошли, не видя зги,
С попечительского ложа
Просвещения враги.

Кто ж наместо сих Омаров
К должности назначен сей?
Это просто граф Уваров,
Граф Уваров Алексей.

Нет! Чужда тебе Россия,
И славянам ты не свой,
Розгоблудия вития,
Дел заплечных цеховой.

Прочь, сиятельнейший барин,
Спрячься в собственную грязь!..
Ну, какой ты русский князь?
Немцем пахнущий татарин!

Я не люблю попов ни наших, ни чужих —
Не в них нуждаются народы.
Попы ли церкви, иль попы свободы —
Все подлецы. Всех к черту! Что нам в них?
Наместо этих иноков бесплодных
Давайте просто нам — людей свободных.

Там, во школе во Фламандской,
Заседает Фирс Ламанской,
А ему же для советов
Дан бугорный Арапетов.
Для гармоньи, вместо лютен,
К ним прибавлен сам Милютин,
Для рассеяния мраков
Взят из библии Иаков,
В мужиках же только барин,
Юрий Федорыч Самарин.

Меж тем как в решете везде встречая чудо,
Не ведал таракан, как вылезти оттуда,—
Вчера покушав, в Сити замер
Российский консул — некто Крамер.

Что за год бесчеловечий!
Жатва сгибла в смраде слов,
И взошли от корня Гречей
Всё Чичерин да Катков.

Палач свободы по призванью,
Палач науки по уму,
Прилгавший к ясному преданью
Теоретическую тьму,
Как ты ни гордо лицемерен,
А всё же знай, Видок Тетерин,
Что ты в глазах честных людей
Доносописец и злодей,
Холоп и шут самодержавья,
Достойный тяжкого бесславья
Иль смерти немца Коцебу…
Итак — свершай свою судьбу.

О! Не великий князь (когда-то либерал),
От ссыльных сверстников далеко ты удрал
В жандармскую любовь — к престолу, не к народу,
Продажностью писак втесняемую в моду, —
Твой неуклюжий стих теперь, когда попал
В потаповский, то бишь в катковский сей журнал,
Совсем не бабочка, сидящая на розе,
А муха старая, почившая в навозе.

Михайло Никифорыч старый,
Варвары Акимовны сын,
Теперь вы полезли в бояре,
Теперь вы большой дворянин.
Недавно вы были неважный,
Пропавший профессор-пошлец,
Теперь же вы просто продажный
И в гору идущий подлец.

Историк будущий, ценя
Былых племен мучительное бремя,
Запишет, голову склоня,
Припоминая «Наше время»:
«Всё изменялося под русским зодиаком,
Леонтьев пах козлом,
Катков равнялся с раком».

Голос влажный, голос невский,
Головнинский, Валуевский
(Издает Андрей Краевский,
Наш Краевский, наш Андрей),
Ты с болот своих петровских
Не достигнешь до московских,
До московских, до катковских,
Полицейских, муравьевских
Доносны́х Ведомостей.

Но уж кто — хоть и невнятен,
Но правительству приятен
И весь сшит из грязных пятен —
Без сомнения — Скарятин.

В «Норде» сквозь все тонкости
Языка французского
Так вот, так и чувствуешь
Погань поля русского.

Я хвалю за оное
Царскую полицию:
Третье отделение
Нужно за границею.

Бранной лиры, бранной славы
Ненавижу я права,
Ими жив орел двуглавый.
Черт возьми их пир кровавый!
Лучше бранные слова.

Я прочел ваш вялый «Дым»
И скажу вам не в обиду —
Я скучал за чтеньем сим
И пропел вам панихиду.

Что ты не лжец — ты уверяешь;
Но ты себя опровергаешь.
Что ты не лжец — ты уверяешь,
А сам нелепость утверждаешь.
А именно: что ты не лжец — ты уверяешь…

Что нам смотреть карикатуры
На наших западных врагов?..
Да наша Русь вся и в натуре
Есть с иностранных образцов
Карикатурная гравюра.

Между дикарских глаз цензуры
Прошли твои карикатуры…
И на Руси святой один
Ты получил себе свободу
Представить русскому народу
В достойном виде царский чин.

Чего хотите вы, громители пороков,
Ругая наповал судей и становых?
Скажите, в чем же смысл таинственных намеков,
Вносимых трепетно в иной … стих?

У Гоголя квартальный Свистунов
Всем любит фонарей наставить под глазами,
А современная ватага свистунов
Мнит просвещения фонарь задуть свистками.

Шиллер и Гете… Но я их не вижу в твоем
переводе…
Вместо обоих поэтов — вижу тебя одного.

Спали́, господь, своим огнем
Того, кто в этот год печальный
На общей тризне погребальной,
Как жрец, упившийся вином,
В толпе, рыдающей кругом,
Поет с улыбкою нахальной
Патриотический псалом.

Булгарин, зря сего детину
И радость в сердце не тая,
Вскричал: «Не скоро мир покину!
Какое сходство! Это я!»

Орлом с Подьяческой на Невский
Летит безмозглый польский грач,
Альберт Викентьев сын Старчевский,
Купца Печаткина палач.
Беги, Печаткин, от злодея,
Беги домой, беги в подвал;
Старчевский смотрит оком змея
На твой убогий капитал.
Но поздно, поздно — нет надежды!
Уже в дверях искариот…
Печаткин, рви свои одежды!
Ты не издатель, а банкрот!