Нина Голованова - Люк и Фек. Мир и Война

Муж Василий-прокурор
Оказался дома,
Слушая их разговор,
Он сказал: «Знакома
Тема. Спешка, весь завод
Мог попасть в засаду.
Не успел тогда народ
Получить зарплату.
Знаю, следствие вели,
Но закрыли дело.
Поезд бомбы подожгли,
В кассе все сгорело.
Следствие вел их земляк
Из Днепропетровска,
Может быть сестер свояк,
Парень очень скользкий.
Дело вновь открыть теперь
Будет очень трудно,
Установлен факт потерь
И притом прилюдно.
Было глупостью большой
Дусино актерство.
Чем ломиться с чепухой,
Надо было просто
Нам сказать и проследить
За старухой тайно,
С понятыми учинить
Обыск неслучайный.
А теперь они следы
Спрячут, шито-крыто.
Нет вещдоков и в суды
Дверь для нас закрыта.

«Но о деньгах ничего
Ведь не знала Дуся, —
Молча выслушав его,
Пояснила Люся. —
Знала, что соседка днем
Жгла электроплитку.
Думала пугнуть рублем.
Это ж нам в убыток,
Деньги лишние платить
За чужие нужды.
Нам итак не просто жить.
Иметь совесть нужно.
И к тому же введены
Жесткие лимиты.
Под запрет попасть должны
Все электроплиты.
Видно совести совсем
Нет у них в помине,
Раз оставили ни с чем
Многих на чужбине».

Провожая Люк к двери,
Вася был серьезным:
«Люда, ты теперь смотри,
Будь поосторожней.
Циля с Ритой могут мстить.
Не исчезнет страх ведь
Что ты можешь заявить,
И придется впредь им
Объяснять, откуда вдруг
Может денег много
Взяться, тут не в силах друг
Оказать подмогу.»
Только Люк к себе домой
Дверь открыла тихо,
Дуся с мимикой живой,
Шмыгнув как зайчиха,
Сообщила, что ушли
Только что сестрицы,
Сумки еле волокли.
Злые, как тигрицы.

Подошел к концу январь.
Дочка Вика, крошка
Всех пугалась, как дикарь,
Ела понемножку.
Врач сказал, что лечат дни
Тут все может статься.
Организм без толкотни
Должен сил набраться.
И вниманье, и уход
Ей необходимы.
Будет видно через год,
Все ли невредимо.

Боря ей прислал письмо
И просил прощенья,
Были новым для него
Все ее волненья.
Он целует руки ей,
Как своей святыне,
Если так любить детей,
Сердце не остынет.
Попросил ему писать
Иногда о жизни.
Он же будет отвечать —
Бить врагов отчизны.

Из Козлова весть пришла,
Мама написала:
Не находятся слова
Выразить, что стало
С их отцом. Он истощен
От своей болезни.
И по внукам скорбь еще
Не была последней.
Старший сын Сергей попал
К немцам в окруженье,
Друг в письме им описал,
Тяжесть положенья.
Прикрывал Сергея взвод
Отступленье части.
В этот долгий эпизод
Он был в вражьей власти.
Отошли. Не смог Сергей
Их догнать с отрядом.
Как искать своих друзей,
Когда пули градом.
А кругом промозглый лес,
Дождик с колким снегом.
Но в войну полно чудес:
Кто ползком, кто бегом
Добирался до своих
Месяц или больше.
Ждут пока ребят живых,
Будут ждать и дольше.

Оттепель сменял мороз,
Ветры зло свистели.
Выжимали массу слез
Вьюги и метели.
Медленно в холодном сне
Мир катился к лету
Март в конце концов весне
Отдал эстафету.
Треугольничек-конверт
В семьях ждали страстно.
В нем мог быть любой сюжет,
На войне опасно.
Фек дал знать, теперь здоров,
Получил раненье
И в Москве у докторов
Был на излеченье.
После выписки зашел
К Юле на работу.
Был ее рассказ тяжел,
Верил с неохотой,
Даже, если б о чужих.
От себя прибавил:
Из троих детей в живых
Бог одну оставил.

Он прислал фотопортрет,
Люде и дочуркам.
И горячий свой привет
Братьям металлургам.
Едет в часть к себе на фронт,
Срочное заданье,
Будет скоро поворот.
Люди в ожиданье.
Люся коротко ему
Описала, быт их,
Умолчав про кутерьму
От проблем избитых.

Наконец явился май
С теплыми ночами.
Окна хоть не закрывай,
Даже в дождь ручьями.
Люк и Дуся огород
По весне вскопали,
Чтобы следующий год
Так не голодали.
И картошку, и лучок,
Огурцы с капустой
Посадили, будет впрок,
На столе-то пусто.
А июнь за маем вслед,
Месяц светлоликий,
Приготовил на десерт
Много земляники.

В воскресенье Марья с Люк
Встали утром рано,
Сделали по лесу крюк
Ясно без охраны.
По бидону набралось
Ягод часа за два,
От жары во рту спеклось.
Отдых сделать надо.
Ветерок их обдувал,
Нес он запах нежный,
Только сели на привал,
Сон сморил поспешный.

Люк проснулась, кто-то ей
Больно дернул косы,
Рядом сбруя для коней,
Чьи-то ноги босы.
Подняла глаза, в седле
Узкоглазый всадник
С плеткой кожаной в руке,
А на теле ватник.
Он другой рукой держал
Крепко Люк за волосы,
Не по-русски верещал
Неприятным голосом.

Сон слетел и с Марьи вдруг.
Встала с русской статью.
Глас ее бы вверг в испуг
Толпы вражьей рати:
«Ах ты, нехристь, негодяй,
Язви твою душу,
Уши шире раскрывай,
И с вниманьем слушай.
Муж мой местный прокурор,
Он тебя посадит
И судья в свой приговор
Лет так двадцать вкатит.»
Злобно щелками сверкнув,
Отпустил Людмилу,
Плеткой яростно взмахнув,
Поднял коню гриву,
Опрокинул им бидон
С ягодой под ноги.
Смяв траву, как дикий слон,
Скрылся по дороге.
Очень долго не могла
Люк забыть о страхе
Землянику собрала
С Марьей, как во мраке.

Дома к ней пришел покой
Никаких волнений,
Этот день для Люк святой —
Викин день рожденья.
Имениннице пирог
С земляникой спелой
Испекла. Один годок
Прожит в жизни целой.
Петр пришел и с ним Иван,
Нужно ведь поздравить,
Подарили барабан,
Вику позабавить.
Марья деток привела,
Забежал Василий,
У детей своя игра.
Весело носились
Галя и два крепыша,
Викочка смотрела,
А потом и пирога
Тонкий ломтик съела.

Папой с фронта ей письмо
С поздравленьем тоже
Было послано. Оно
К ним дошло попозже.
Дуся же туда-сюда
Бегала со сладким,
На Петра взгляд иногда
Бросив вскользь украдкой.
Все за праздничным столом
Посидели часик
Прокурор, что было днем,
Обобщил как классик:
«Видно к вам пристал башкир.
Был судебный случай:
Девушку башкир схватил,
Очень долго мучил.
Злы они на ваш завод,
Земли их отняли
И в отместку каждый год
Раньше бунтовали.» —
Объяснил Василий так
Эпизод подробно
И просил в глухих лесах
Не гулять свободно.