Римляне

Ждать своей очереди долго не пришлось. Зена успела увидеть лишь пару боев, в первом из которых сражались мурмиллон* и ретиарий*. Мурмиллон оказался сильнее противника: без труда справившись с сетью и отбив несколько атак, проведенных трезубцем, он повалил обессиленного ретиария наземь, до того пробив ему плечо гладиусом. Большой прямоугольный щит придавил грудь соперника, лишая его возможности шевелиться и дышать.

Зена думала, что толпа потребует смерти ретиария – он оказался никаким в этом бою, больше уклонялся, чем атаковал, да и движения его были какими-то испуганными, словно он вышел на арену в первый раз. Однако, видимо, эта сомнительная невинность бойца и заставила толпу в едином порыве просить у ланисты милосердия.

Зена видела, что Батиат недоволен. Возможно, ему хотелось крови, а может быть, он планировал заменить ретиария кем-то другим. Так или иначе, но идти против желания горожан не слишком правильно: они могут припомнить это в любой из моментов, который сочтут подходящим.

Кто-то сидел рядом с Батиатом. Зена не разглядела, кто именно – ракурс из окна ее камеры был не слишком удобным, – но она и не торопилась: с арены все равно всех увидит. И может быть, это ей не понравится.

После второго боя, где выступали два димахера*, Зена поняла, что теперь ее очередь: на песок арены вышел Ашур. Толпа приветствовала его радостными криками, из чего Зена сделала вывод: сириец прихотливой публикой любим. А Ашур и рад был стараться – раскланялся на все четыре стороны, сделал сальто назад и принял угрожающую позу, напрягая мышцы. Зена усмехнулась, отходя от своего наблюдательного пункта и принимаясь ждать. До слуха ее донесся рев «Чемпион! Чемпион!» Видимо, это относилось к Ашуру. Сама Зена не назвала бы его чемпионом, но она пока что не видела его в сражении. Только в избивании. И ее мнение в отношении сирийца не изменилось.

Долго ждать не пришлось: за решеткой нарисовались два хмурых солдата, в одном из которых Зена признала того, кто пленил ее на берегу моря. Ни он, ни она ничем не выдали своего краткого знакомства, и вот уже Зена входила на арену, щурясь от не слишком яркого, но все же бьющего по глазам солнца.

Распрямить плечи, сделать взгляд равнодушным. Никакой дрожи от аромата крови, пропитавшей песок; никаких воспоминаний о чужих смертях. Нельзя отвлекаться. Ее задача предельно ясна.

Толпа разочарованно заулюлюкала. Зена усмехнулась, понимающе и коротко: женщин на аренах не любили. Их обычно ставили в разогрев основным боям и никогда – против мужчин. Особенно против любимцев публики.

Ашур же, напротив, был счастлив. Улыбка половинила его смуглое лицо, гладиус подрагивал в руке. Зена никак не могла определить, к какому же классу относится ее противник. Возможно, ему, как чемпиону арены, позволили самому выбрать себе оружие?

Громкий голос Батиата резанул по ушам:

– Я знаю, что вы разочарованы, дорогие друзья! Ашур – и против женщины?

Крики затопили было собой арену, но вот Батиат сделал повелительный жест рукой, и все постепенно стихло. Ашур улыбался, неотрывно глядя на Зену. А затем вдруг перевел взгляд куда-то поверх ее плеча.

– Но посмотрите на лицо этой женщины! – продолжил Батиат. – Она – демон, пришедший из моря! Мои верные солдаты ценой многих жизней пленили ее, когда она выбиралась из пучины!

Зена смеялась, запрокинув голову. Смеялась до слез, слыша удивленные вздохи толпы, то и дело прерывающие вдохновенные речи ланисты Капуи. А потом повернулась, уже зная, кого увидит.

Ее собственные глаза насмешливо смотрели на нее с лица, обрамленного рыжими волосами: наверняка, парик, судя по сложности прически. Женщина, сидящая рядом с Батиатом, чуть наклонилась вперед, с интересом созерцая своего двойника, застывшего посреди арены. Зена ответила ей не менее заинтересованным взглядом и увидела, как римлянка прикусила губу, досадуя на что-то, а затем и вовсе отвернулась. Правда, ненадолго: не меняющая позы, Зена дождалась, когда римлянка снова посмотрела на нее. И интерес никуда не делся из ярко-синих глаз.

– Моя супруга Лукреция приняла решение доставить удовольствие всем вам! – продолжал надрываться Батиат, явно наслаждаясь собственной игрой. – Сегодня мы увидим смерть демона, пришедшего к нам с греческих земель! Именно поэтому сегодня с нами наш чемпион – Ашур!

По плечам Зены полоснул торжествующий рев.

Рим ненавидел Грецию. А уж греческих демонов и подавно.

Все фигуры встали на положенные позиции. Батиат может быть собой доволен: театральное представление удалось ему на славу.

Зена выпрямилась, не отрывая взгляда от ложи для знати.

Лукреция.

О, это имя еще сорвется с ее губ. Не сейчас. Позже.

Уже разворачиваясь к Ашуру, Зена поймала взгляд римлянки, пролетевший мимо, точно к сирийцу. И понимающе скривилась, глядя на южанина.

Что-то не срослось между гладиатором и его госпожой. И горячая кровь Ашура требовала возмездия. Хотя бы таким способом.

Зене хотелось еще раз посмотреть на Лукрецию. Изучить собственное лицо, испорченное Римом. Впитать в себя эти расслабленные черты, запомнить морщинки. Но вместо этого она позволила Ашуру сделать первый выпад, от которого без труда уклонилась. Толпа разочарованно зашумела: публика хотела быстрого боя и однозначного победителя. Первое Зена была готова им дать.

Их бой напоминал скорее танец, а Зена сама себе – того ретиария из первой схватки. Она не нападала, только оборонялась, лишь изредка нанося удары, каждый из которых достигал цели. У Ашура уже был разбит нос и сломано левое запястье. Зене оружия не дали, она ждала удобного случая, чтобы воспользоваться чужим.

Ашур начал промахиваться, зверея с каждым промахом. Он резал и рубил воздух, не в силах дотянуться до своего «демона». Слюни вперемешку с кровью срывались с его губ, а еще – хриплые проклятия, которым улыбалась Зена. Глаза ее были холодны, движения – точны. И в какой-то момент она просто выхватила у уставшего гладиатора его меч.

Толпа замерла на полувздохе.

Возможно, Ашур действительно был чемпионом. Может быть, он побеждал всех, против кого его ставили. Но он никогда не сталкивался с Завоевателем, идущим к своей цели. Здесь, в этот момент, Зена перестала быть Королевой Воинов, возлюбленной Габриэль и человеком, не верящим богам. На этом песке стояла Завоеватель, некогда поклявшаяся отомстить Риму. И именно Завоеватель отрубила Ашуру руку, воспользовавшись его замешательством.

Вопль сирийца потряс арену: Ашур рухнул на колени, безумными глазами глядя на тот обрубок, что оставила ему Зена. А Зена, засмеявшись, толкнула его в грудь ногой, опрокидывая на спину. Фонтан крови ударил ей в лицо, и она не отвернулась, облизнув губы.