Римляне

Толпа требовала милосердия вновь, на этот раз – для своего чемпиона. И Батиат с искаженным лицом, с неверием в сердце, поднял большой палец вверх: задумка не удалась, демон с лицом его Лукреции оказался сильнее, чем все ожидали.

Зена облизнулась снова, глядя на Ашура. Сириец лежал, мелко дрожа, и пот катился градом по посеревшему лицу. Из искалеченной руки продолжала мерно вытекать кровь.

Если она оставит ему жизнь, что ждет его? Безрукий, он не сможет сражаться на арене на равных: его убьют в первом же бою. Быть может, Батиат оставит его в качестве личного раба, помня о былых заслугах. Может быть, даже дарует свободу. Но, скорее всего, просто перепродаст кому-то, не столь щепетильному. Жизнь Ашура кончится, так или иначе, но уже не здесь, а где-нибудь среди смрада и нечистот.

Поэтому Зена сделала ему одолжение, вонзив меч в горло и равнодушно следя за тем, как забулькала пена на губах умирающего. Темные глаза начали стекленеть.

Толпа вскочила в едином и гневном порыве, кто-то уже собрался перелезать через ограждение, но солдаты не теряли бдительности.

Зена провернула меч, заканчивая начатое, и выдернула лезвие, с оттенком далекого интереса наблюдая за тем, как кровь растекается по стали. Затем повернулась к ложе, ища взглядом Батиата. А нашла Лукрецию.

Римлянка стояла, опираясь на перила, и лицо ее выражало торжество. Как если бы Зена сделала то, чего хотела и Лукреция.

Зена заставила себя снова улыбнуться. Немного развратно. И с удовлетворением поймала улыбку в ответ. А затем Лукреция ушла, взметнув полы туники. Оставшийся Батиат велел солдатам забрать тело и Зену: впереди было еще немало боев, может быть, они усмирят толпу, потерявшую своего чемпиона. На удивление, ланиста не приказал наказать непокорного гладиатора. Может быть, он готовит что-то похуже плетей? Так или иначе, но он лишь в упор смотрел на Зену, и непонятная усмешка цвела на его губах.

Дальнейшее действо на арене Зену не волновало: она беспрекословно отдала гладиус подбежавшим солдатам и позволила им увести себя. Зена думала, что ее снова кинут в камеру, но нет: ее провели куда-то наверх, заставили пройти по длинному и пустому коридору, а в итоге она оказалась в небольшой комнатке, по центру которой исходила паром налитая до краев ванна, вмурованная в пол. Пожалуй, это было вторым после Везувия, что нравилось Зене в Риме.

Ванны. Везде и много.

Солдаты ушли, оставив Зену одну. Недолго посопротивлявшись желанию вымыться, воительница быстро избавилась от повязок, переступила через них, упавших к ногам, и со вздохом облегчения, погрузилась в горячую, чуть тронутую каким-то ароматом, воду.

Расслабиться ей не дали: почти в то же мгновение Лукреция выступила откуда-то из тени.

– Твоя фигура вызывает у меня злую зависть, – протяжно сказала она, и напрягшаяся Зена осознала, что и голоса у них похожи.

Лукреция тем временем подошла к краю ванны, снисходительно глядя сверху вниз на пленницу своего мужа. Зене показалось странным, что римлянка не боится оставаться наедине с демоном.

– Тебя действительно зовут Зена? – меланхолично поинтересовалась Лукреция.

Зена кивнула.

– Так странно, – женщина в рыжем парике присела на корточки и коснулась кончиками пальцев воды. – Мне кажется, я уже где-то слышала это имя, – и добавила без перехода: – Почему ты так похожа на меня?

Зена решила, что не стоит рассказывать о Мэг, Лее и Диане, а потому ответила:

– Боги решили позабавиться, должно быть.

– Должно быть, – эхом отозвалась Лукреция. И наклонилась, пожирая взглядом Зену.

Зена видела, насколько мирным было ее лицо, как мягки были очертания тела, скрытые под туникой. Своеобразная зависть коснулась и ее своим черным когтем: стала бы она такой нежной, не загляни Кортес в ее жизнь?

Зена знала, чего хочет от нее Лукреция. Читала по глазам, по языку тела. Она и сама хотела этого когда-то, но Диана была слишком принцессой, Лея – слишком гестианкой, а Мэг отвращала воительницу своим непутевым характером. Для Зены это была бы всего одна ночь со своим двойником, а для тех женщин оставшаяся жизнь обратилась бы кошмаром.

Лукреция была максимально далека от Зены при максимальной же схожести между ними. Именно поэтому Зена, не думая ни о чем, подтянулась на руках, выныривая из воды, и коснулась губами сжатых губ римлянки.

Ничего. Будто целуешь зеркало. И только ударом сердца позже Зена почувствовала, как поцелуй становится чем-то большим.

Было трудно удерживаться на напряженных, вытянутых руках, но Королева Воинов заставляла себя. Она не закрывала глаз, продолжая целовать женщину в рыжем парике, и думала о том, что сделать дальше. Ее план был близок к исполнению, однако слишком рано для финальной стадии. Еще немного доверия, еще немного близости…

Лукреция положила было руку на плечо Зены, да тут же отдернулась вдруг. Запылала гневом и отвесила Зене лихую пощечину, заставившую гречанку сорваться вниз и с головой погрузиться в воду на мгновение.

– Как ты смеешь! – голос Лукреции дрожал. – Кто дал тебе право?

Вынырнувшая и отфыркивающаяся Зена готова была поставить собственную ногу на то, что дрожит Лукреция вовсе не от ярости, которую пытается демонстрировать.

Тряхнув мокрой головой, Зена чуть отплыла, возвращая в свой взгляд насмешливость и предложение. Щедрое предложение.

– Ты сказала, что завидуешь моему телу, – бросила она кость. – Разве не хочешь ты хоть ненадолго завладеть им?

Зена не была уверена, что Лукрецию интересуют женщины. Да, Рим был развратной клоакой, однако нельзя мести всех под одну гребенку. Вполне возможно, что Лукреция предпочитает собак или лошадей, вот тогда Зене точно нечего будет ловить и придется изыскивать иные варианты.

Лукреция открыла рот и тут же закрыла его. Надменность проступила в лице и взгляде, женщина выпрямилась, рыжие локоны упали на плечи. Если она и хотела что-то сказать, то оставила это при себе. А затем и вовсе ушла.

Зена засмеялась, оставшись в одиночестве. Откинулась назад, раскидывая руки по бортику ванны, погружаясь в воду по самую шею.

Наживку заглотили. Остается только немного подождать.

Ее не вернули в ту камеру, откуда уводили на бой: солдаты отвели Зену в иное помещение, тоже забранное решетками, но гораздо большее по размеру. Там стояла узкая кровать, накрытая тонким одеялом, а возле кровати виднелись миски с едой. Рядом стоял и кувшин, украшенный позолоченным узором. Понюхав содержимое, Зена приподняла брови: ланиста расщедрился на вино? Да еще и неразбавленное? Или же это Лукреция решила подкормить своего двойника?

На одеяле лежали доспехи Зены, полностью вычищенные. Это стало вторым сюрпризом: Зена не думала, что их ей вернут столь скоро. Ашур, конечно, обещал, что никто не тронет амуницию, но стоит ли верить словам мертвого ныне сирийца?