Римляне

Лукреция всхлипнула, выгибаясь, запрокидывая голову, подставляя шею для поцелуев. Бедра ее двинулись по направлению к Зене и тут же замерли.

– О, Юнона, что же я делаю… – лихорадочный шепот едва донесся до слуха Зены, занятой ощущениями, запахами, дыханием.

– Не вздумай, – требовательно сказала воительница, удерживая Лукрецию под собой. – Второго раза не будет. Советую подумать… госпожа.

Вместе с последним словом Зена глубже вдвинула пальцы, чуть сгибая их. Лукреция всхлипнула снова и, закрыв лицо ладонью, шевельнулась навстречу Зене, шире раздвигая ноги.

Зена улыбнулась, почти нежно.

– Вот так, – только и сказала она перед тем, как стремительно спуститься вниз и без лишних телодвижений захватить ртом средоточие удовольствия Лукреции.

Видимо, супруг редко проделывал с римлянкой такое, потому что ее почти сразу же затрясло, совсем не от прошлых переживаний о правильности происходящего. Лаская Лукрецию языком, сжимая губами, втягивая и посасывая, не забывая о пальцах, Зена думала о том, что могла бы иметь большую власть в этом доме, даже оставаясь гладиатором. Но нет – отступать от планов не следует.

Лукреция кончила быстро и громко, и Зена снова склонилась над ней, осторожно целуя выпавшую из туники правую грудь. Пальцы ее все еще оставались зажатыми внутри Лукреции, и Зена уже подумывала о том, чтобы продолжить, когда легкое покашливание заставило обеих женщин застыть на мгновение.

– Твой муж, – мягко сказала Зена почти сразу, разворачивая Лукрецию лицом к Батиату, стоящему в дверях. Лукреция ахнула, пытаясь отстраниться, но Зена не позволила ей сделать это: притянула к себе, запечатлела поцелуй на обнаженном плече.

Батиат разделся в два счета, не интересуясь тем, ждали ли его и хотят ли женщины присутствия третьего в постели. Член его был длинным и тонким, Зена равнодушно скользнула по нему взглядом, а затем и рукой, влажной от соков Лукреции. Батиат брил яйца, и ощущение от этого было странным.

Ланиста двинул бедрами в направлении Зены, но та не собиралась ублажать его ртом так же, как делала это для Лукреции. К счастью, римлянка сама обслужила своего мужа.

Они оставили ее в своей постели – Батиат и Лукреция. Зажали между собой, будто не в силах поделить. Зена недолго размышляла о том, сколько они грезили вот так, об этой ситуации, вместе или порознь. Решив, что имеет право развлечься, воительница позволила себе многое из того, что не могла позволить с Габриэль. Секс втроем претил Габриэль, и Зена, любя ее больше всех на свете, не смела предлагать ничего из своей прошлой жизни. Лукреция же и Батиат не просили у нее любви.

Зена чувствовала ланисту внутри и одновременно доводила до оргазма его жену – то языком, то пальцами, то прижатым бедром. Затем Батиат сам овладевал женой, а Зена лежала рядом с изгибающейся Лукрецией и водила кончиками пальцев по ее плечам, то и дело склоняясь, чтобы укусить распухшие от ласк соски, уже доставляющие больше боли, чем удовольствия. Но что такое немного боли между почти друзьями?

Когда они заснули, вымотанные, Зена даже ощутила одинокий укол совести. Впрочем, все сочувствие испарилось в тот же миг, как в голову пришли воспоминания о десятках и сотнях загубленных во славу Рима гладиаторских жизнях. Зена была и сама причастна к достаточной части смертей и знала, что однажды заплатит сполна за совершенное, но сейчас в ее силах было остановить это безумие. Хотя бы в Капуе.

Еще только зайдя в спальню несколько свечей назад, Зена заметила свой шакрам, лежащий на столе. А вот все остальные, вероятно, совершенно забыли о нем. И зря: нельзя доверять пришедшим с моря монстрам, даже если они живут в вашем доме больше полугода.

Батиат умер первым: Зена взрезала ему горло и стояла, наблюдая, как жизнь вытекает сквозь его прижатые к шее пальцы. Лицо ланисты ужасающе побелело, на губах то и дело надувались и лопались пузыри, невнятные хрипы срывались с языка. Движимая жаждой смерти, Зена все смотрела и смотрела на него, пока тихий стон не вынудил ее обернуться.

Лукреция выбралась из постели, но не смогла сделать больше пары шагов. Она прижалась спиной к колонне, невесть когда успев одеть нижнюю тунику, и только широко распахнула глаза, когда обнаженная Зена, перемахнув через мертвого мужчины, легко очутилась возле нее.

Окровавленный палец мазнул по губам, словно призывая к молчанию.

– Ты ни в чем не виновата, – сказала Зена за мгновение до того, как вспороть шакрамом живот Лукреции. А затем воительница прижалась поцелуем ко рту римлянки, словно пытаясь забрать у нее последний выдох.

Она думала, что это будет трудно - убить саму себя.

Ничуть не сложнее, чем всех остальных.

Завоеватель стоял где-то позади и смеялся, беззвучно и страшно.

Кровь Лукреции все еще капала с рук Зены, когда воительница наклонилась, подбирая упавший рыжий парик. Чужой наряд, оставшийся после хозяйки лудуса, ловко облегал фигуру, и те мимолетные неудобства, что возникли при первом шаге, давно прошли. Королева воинов поднесла парик к лицу, вдыхая резкий запах своей бывшей госпожи.

Вдыхая и вспоминая.

Образы призрачными бабочками роились рядом, то и дело теряя цвет и форму.

«Цезарь не подпустит меня к себе», – задумчиво сказала Зена Габриэль в начале прошлой осени, и зеленые глаза сказительницы выразили беспокойство.

«Что же ты планируешь?» – пытливо спросила подруга, крутя в руках шест. Зена улыбнулась ей.

«Занять место того, кто близок к моему врагу».

Зена не думала, что им так повезет, что женщина с ее лицом и голосом окажется женой Батиата – поставщика гладиаторов ко двору Цезаря. Не иначе, сами боги благоволили Королеве Воинов в этом начинании. Впрочем, удача взяла Зену под руку с того самого момента, как гречанка только узнала об еще одном своем двойнике – богатой римской твари. В тот день и родился этот план, которому, как и всем остальным планам Зены, суждено было исполниться, так или иначе.

Никто не помешал свершить задуманное. И никакой горечи не было от той темноты, что вновь поселилась позади сердца.

Безумная гречанка убила ее мужа – вот что скажет безутешная Лукреция, когда претор придет в этот дом. И никто не усомнится в той скорби, что непременно источит голос.

Не отпуская с губ злую усмешку, Зена поднялась, сжимая рыжий парик в руке. Ее возвращение к Габриэль уже маячило на горизонте.

– Спи крепко, Цезарь, – прошептала она в пустоту лудуса. – Скоро я сделаю так, что сон твой не прервется никогда.

Лудус отозвался ей понимающим молчанием.

_________________________________________________

*Димахер (от греческого «διμάχαιρος» — «носящий два кинжала»). Использовали два меча, по одному в каждой руке. Сражались без шлема и щита. Одеты были в короткую мягкую тунику, руки и ноги перебинтованы тугими повязками, иногда носили поножи.