Римляне

Впрочем, основная масса гладиаторов относилась к Зене философски, рассуждая, что если уж суждено умереть, так почему бы и не от руки славного бойца? А в том, что боец Зена отменный, уже никто не сомневался: ей не нужно было даже оружие для того, чтобы одержать победу, уверенную и очередную.

После смерти Ашура чемпионом должна была бы стать Зена, но Батиат – и это было совершенно очевидно – не намеревался отдавать этот титул греческому монстру из морских глубин, каковым она все еще представала перед почтенной римской публикой. Мало-помалу Зена даже научилась по-своему любить это сборище отбросов, коими она считала жителей империи. Похоже, что и они отвечали ей тем же. Во всяком случае, гнилые фрукты во время ее боев на арену не летели.

Батиат присутствовал на каждой схватке, в которой принимала участие Зена. Сидел, впившись взглядом, иногда цепляясь за перила ложи. Мельком поглядывающая на него, Зена никак не могла взять в толк – наслаждается ли он битвами или же не может придумать, как побыстрее отделаться от наделавшей столько шума гречанки? Второе быстро отпало: Зена приносила ему деньги, и немалые. Многие ланисты почитали за честь выставить своих гладиаторов против Гречанки – такое незамысловатое прозвище дали ей на арене. Зена не сопротивлялась как только ее не называли, пусть будет и так. Батиат только и успевал, что считать прибыль, однако по-прежнему воротил от Зены нос, ничем не выделяя из толпы. Возможно, так было оттого, что Зена слишком напоминала ему супругу. И все же Зена знала, что остальным гладиаторам запрещено трогать ее. Запрет этот был напрасен – Зена с легкостью отделалась бы от любого, кто полез бы к ней, – но сам по себе он значил многое.

Лукреция приходила на арену не столь часто. После того вечера в ванной, единственного свидания для них с Зеной, она отказывалась встречаться взглядом с Королевой Воинов. Сидела в ложе рядом с Батиатом, обмахивалась веером, следила за всеми, кроме Зены. И только изредка, уставшая, пропотевшая, пропыленная Зена, поднимая голову, ловила на себе быстрый взгляд синих глаз, который тут же уходил в сторону.

Время шло. Зена делала засечки на стене, общалась с другими гладиаторами и терпеливо ждала момента, когда свершится задуманное. Терпения ей было не занимать, вот только изрядно поднадоело торчать в одном и том же месте столько месяцев: шесть, если быть точной.

Однажды утром Зену разбудил лязг решетки. Эномай, высокий темнокожий наставник в лудусе Батиата, застыл статуей на пороге. В руках у него был меч, который Зена сразу же опознала.

– Неужели? – быстро проговорила она, не сдерживая радости, и встала, не стесняясь наготы. Впрочем, даже если бы и стеснялась, Эномай все равно не проявлял к ней никакого интереса. Поначалу Зена считала его мужеложцем, затем узнала, что наставник потерял жену, которая была рабыней в этом же лудусе, и после ему уже никто не был нужен.

Эномай только кивнул, тень улыбки скользнула по его губам.

– Тебе разрешили воспользоваться им, – глухо проговорил он.

Зена протянула руку, забирая оружие, и ощутила почти болезненную радость от прикосновения. А затем – безмерное удивление: оружие гладиаторам выдавалось только перед боем непосредственно, во избежание различных инцидентов. Почему же ей отдали его сейчас?

Но Эномай вряд ли знал ответ. Скорее всего, он был поражен не меньше Зены.

– Когда? – спросила она, не поднимая головы, проверяя, все ли в порядке с мечом: тот был заточен идеально, лучше он выглядел лишь в момент, когда Зена увидела его впервые.

– В полдень, – отозвался Эномай. Еще постоял чуть, развернулся и покинул камеру. Чуть ли не единственный, кто не боялся поворачиваться к Гречанке спиной.

Зена не посмотрела ему вслед. Но в последний момент окликнула и с тяжелым сердцем отдала оружие. Судя по взгляду Эномая она поступила именно так, как должна была поступить. Вероятно, Батиат проверял ее, и она прошла проверку.

Зена довольно улыбнулась, отходя к окну.

Полдень… Самое неудобное время: слишком жарко. Кто придет сидеть на разогретых рядах?

Пришли, и многие. Шумели, рассаживаясь на своих местах, возбужденно переговаривались, обменивались последними новостями.

– Почему так рано сегодня? – спросила Зена у Барки, Карфагенского Чудовища, который должен был выступать перед ней.

Барка передернул плечами.

– Мартовские иды, – глухо ответил он.

Зена приподняла брови. И верно – март. Весна выдалась слишком теплой, немудрено было забыть о том, что до лета еще далеко.

Первые бои пролетели быстро: победы в них одерживали фавориты, все происходило стремительно и оттого успело поднадоесть. Зена хотела поглядеть хотя бы на один затяжной бой, со множеством приемов и красивыми исходами, необязательно смертельными: за прошедшее время воительница успела вдоволь насмотреться на ушедших по другую сторону. Иногда она думала о том, что только мысли о Габриэль позволяли ей удержаться от кровавого безумия, которое окунуло бы ее в гладиаторское дело с головой. На арене всегда возвращался Завоеватель – так легче было сражаться, и руки, по локоть засунутые в чужие кишки, не вызывали тошноты. Завоевателю было все равно, кого убивать, для него не было друзей, только враги. И он с каждым разом все более неохотно отступал назад после окончания боя, давая Зене возможность вернуться.

Королева Воинов встряхнулась ровно за мгновение до того, как перед ней снова возник Эномай. И вновь он протянул ей меч.

А еще они позволили ей надеть доспехи, впервые за полгода, проведенные на арене. Зена, вышедшая на истоптанный песок, гордо вздернула подбородок, кожей чувствуя восхищение, пробежавшее по толпе. Так величаво она перед ними еще не выглядела.

Крутанув меч, удобно уложив его в руку, Зена приготовилась драться. Приветственные слова ланисты она пропустила мимо ушей – всякий раз он говорил одно и то же, Зена могла повторить все это вместо него. Поэтому она сосредоточилась на воротах, из которых должен был выйти ее соперник.

Он не вышел.

Выехал. Верхом, и в руках у него было длинное копье.

Эквит*. Опасный противник, быстрый и хорошо подготовленный.

Зена внезапно разозлилась: на арене Капуи эквиты всегда сражались только с другими эквитами, отчего же ей так повезло? Быстрый взгляд, брошенный в сторону ложи, дал ответы на все вопросы.

Лукреция сидела там и зло улыбалась, обмахиваясь неизменным веером. Она наверняка взвесила все «за» и «против» и решила, что избавиться от двойника будет проще, чем все время думать о нем.

Зена отсалютовала ей мечом, отразив улыбку и вложив в нее столько же злости, с удовлетворением отметив, как изменилось выражение лица Лукреции при этом жесте. Супруга ланисты порывисто поднялась, явно желая уйти, но Батиат удержал ее за локоть, одновременно что-то сказав. Зена не умела читать по губам, да и некогда ей было этому учиться: эквит несся на Гречанку, низко опустив копье. Воительница успела лишь заметить, что Лукреция опустилась на свое место.