Римляне

- Мое лицо, - хрипло повторила она, не зная, как правильнее сыграть удивление.

Ашур безмолвной тенью проник в камеру, вопросительно взглянул на ланисту, дождался от него кивка и присел на корточки рядом с Зеной, протягивая ей ковш, до середины наполненный водой.

Зена сделала пару осторожных глотков. Вода была чистой, без посторонних запахов и прочих примесей. Жидкость приятно освежила горло, смягчила разбитые губы. Закончив пить, Зена подняла голову, на мгновение встречаясь взглядом с Ашуром.

Сириец изучал ее. И совсем не так, как должен бы изучать товарища по несчастью римский раб. Похоть читалась в его глазах. Похоть, которую он быстро прогнал, едва понял, что его раскусили. Тень досады скользнула по смуглому лицу, и Зена знала, почему так.

Ашур выпрямился рядом с хозяином, смотря точно поверх головы Зены.

Воительница утерла губы, очень аккуратно.

- Мой корабль попал в шторм, - ответила она на давно заданный вопрос. – Вот я и очутилась здесь.

Ни слова неправды. Иначе потом будет сложно выкрутиться.

Батиат какое-то время смотрел на пленницу, будто пытаясь понять, врет она или говорит правду, затем кивнул.

- По сути мне все равно, Зена, - он произнес ее имя с каким-то смакованием. – Ты теперь в моей власти, на моей земле. И завтра я выставлю тебя на арену.

Зена не сомневалась, что именно это и станет чудесным завершением их диалога. Ни тени эмоций не отразилось на ее лице, зато во взгляде Батиата проскользнула досада. Быть может, он ждал, что его станут умолять? Сулить выкуп? Обещать отомстить?

- Договорились, - только и сказала Зена. Синие глаза ее блеснули, поймав солнечный блик.

Ашур молча отступил в сторону, давая ланисте пройти. Сам же замешкался, сделав вид, что уронил ковш.

- Лучше бы тебе умереть, гречанка, - пробормотал он, еле шевеля губами. – Ставлю десятку на то, что тебя завтра разорвут.

Сириец злобно ухмыльнулся и вышел следом за Батиатом.

Зена равнодушно посмотрела ему вслед и отвернулась.

Богачом ему не стать.

Она запомнила побои.

Следующий день наступил слишком рано. Зена умела засыпать в тюрьмах, кроме того, она была слишком уставшей и избитой, чтобы не воспользоваться возможностью отдохнуть.

Никто не пришел к ней до самого утра. Она сидела, привалившись к стене, полуприкрыв глаза, и вслушивалась в те звуки, что доносились к ней со всех сторон. Арена была сверху, если бы Зена могла встать, она выглянула бы в то крохотное окошко, заучила бы расположение, пригляделась к гладиаторам. Но цепь была коротка, ноги все еще болели, и поэтому Зена продолжала слушать и запоминать.

Наверху визжали, стонали, хрипели и брызгали кровью. Пару раз багровые капли падали на Зену, она вздрагивала и думала о том, что ей достаточно своей. Ближе к вечеру крики стихли, арена опустела, зато звуками наполнилось то помещение, в дальней части которого сидела воительница. Она смотрела на отсветы факелов, снующие по стенам, наблюдала за редкими тенями, время от времени спускающимися было к ней, но тут же возвращающимися обратно.

Ее камера была подвальной. К тому же еще и давно непосещаемой, скорее всего. Не то, чтобы Зена сильно переживала по этому поводу, но ближе к ночи ей захотелось поесть. И попить. И даже навестить отхожее место.

Кричать не было смысла – Зена твердо знала, что никто не придет раньше, чем о ней вспомнят. Но вот когда они это сделают…

Перспектива выйти на арену не пугала ничуть: Королева Воинов уже бывала там. Пусть это были другие арены, а однажды – сам Колизей, дела это не меняло. Кровожадная толпа с ее криками только подбадривала Зену, а противники были ничуть не лучше тех, что встречались ей в густых лесах и в деревнях. Иные даже хуже. У каждого из них было слабое место, и Зена знала, что это лишь дело времени – нащупать его. Справится она и в этот раз.

Конечно, травмы давали о себе знать. Разбитые губы к ночи стали болеть, кости заломило от холода – доспехи и кожаное платье сохли неохотно – и долгого сидения на одном месте: хоть Зена и старалась менять позы, но длина цепи все еще не позволяла встать и просто походить по камере, разминая ноги. Отбитые почки безудержно ныли, пусть и не так, как в тот раз, после стычки с Наджарой. Сознание уже отказывалось отключаться от боли, приходилось терпеть. Зена многое отдала бы за то, чтобы просто лечь так, как будет удобно, как станет меньше болеть. В конце концов, она заснула сидя и была разбужена утром Ашуром, открывающим камеру.

– Соскучилась по мне? – сириец криво ухмыльнулся, заходя внутрь. В свободной руке он держал ведро. С водой, судя по раздавшемуся плеску.

Зена коротко выдохнула, на мгновение сжимая ноги, затем послала ухмылку в ответ.

– Думала о тебе полночи, – снова сказала она чистую правду.

Ашур скользнул по ее лицу быстрым взглядом, тщательно запер за собой решетку, поставил ведро возле Зены и вытащил откуда-то большой ключ.

– Можешь умыться, – буркнул он, подходя к воительнице и неосторожно открывая замок на ошейнике. Зена покрутила головой, разминая затекшие мышцы, затем медленно встала. Тело тут же отозвалось ноющей болью, но Зена умела выдерживать и не такое.

– Мне нужно в отхожее место, – мрачно сказала она.

Ашур коротко хохотнул.

– Вот тебе ведро, – отозвался он. – Умойся, попей, а затем можешь сделать все, что придет тебе в голову.

Разумеется, он даже не думал о том, чтобы уйти: встал у решетки, привалившись к ней, скрестил руки на груди и продолжил наблюдать.

Зена только пожала плечами.

Вода была такой же, как и вчера: прохладной и чистой. Сделав пару глотков, Зена напрягла мышцы донельзя уставших рук, подняла ведро и вылила остатки воды себе на голову. Чувствуя, как на смену усталости приходит пусть недолгая, но все же бодрость, Зена, не отводя взгляда от Ашура, неспешно задрала кожаную юбку.

Сириец все же отвернулся. То ли устыдился, то ли не выдержал насмешливого взгляда Зены. Уткнулся лицом в решетку, заложил руки за спину.

Зена не задержала его в такой позе надолго.

– Я могла бы свернуть тебе шею, – лениво сказала она, когда закончила все свои дела. – Твой хозяин не говорил тебе не поворачиваться спиной к заключенным?

Злость выбелила лицо Ашура, он вскинул было руки, да тут же опустил их.

– Никаких побоев до сегодняшней арены? – понимающе кивнула Зена, не прогоняя с губ насмешку.

Сириец раздул ноздри.

– Господин обещал поставить меня против тебя, – он пытался говорить нейтрально, но какое-то торжество проскальзывало в словах.

Зена вспомнила, как южанин смотрел на нее вчера, и снова кивнула.

– Без проблем, – легко и равнодушно сказала она, чем вызвала очередной приступ злости, на этот раз хуже контролируемый. Ярость пятнами проступила на щеках Ашура, заставила его сжать кулаки.