Синти Шелтон - Я увезу тебя из города слез

— Нет-нет, — возразила Жаклин. — Я же ночью не усну. Эмиль меня так заинтриговал!

— Тогда сначала неплохо бы выяснить, чем может вам помочь наша скромная наука. Иными словами, есть ли у вас какие-либо психологические проблемы. Вообще говоря, они есть у каждого, но не каждый о них догадывается.

— Может, это и лучше — не догадываться? — с сомнением произнесла Жаклин. — Одно дело — знать, что боишься темноты, и бороться с этой боязнью, и совсем другое — узнать о том, что ты ее боишься, и ужаснуться собственному страху.

— Знать о своих проблемах необходимо. Скрытая проблема представляет собой даже большую опасность, чем проблема явная. Вот вы чувствуете, допустим, какой-то дискомфорт, поднимаясь в лифте, а не понимаете, отчего это. У вас портится настроение, все начинает валиться из рук — и только потому, что вы проехали в лифте. Но если вы знаете, что страдаете лифтобоязнью, то ваша проблема наполовину решена. Ведь вы знаете, что настроение у вас испорчено из-за лифта, а не из-за чего-то неведомого, мистического, непонятного. Да, я боюсь ездить в лифте, говорите вы себе, и поскольку не вся ваша жизнь проходит в лифте, настроение возвращается в норму. В конце концов, можно всегда выбирать себе жилье на первом этаже.

— Но пока я знаю, что лифты существуют, у меня все равно будет портиться настроение даже при упоминании о них, — задумчиво-огорченно проговорила Жаклин.

— Умница! — воскликнул Серпиери. — Поэтому нужно не избегать своего страха, а взращивать его до неимоверных пределов, чтобы потом — уничтожить! Ведь человек — самое сильное животное из всех существующих. Он может уничтожить все, что угодно, а уж собственный страх и подавно. Не лифт нужно исключить из жизни, а боязнь. Собственную боязнь.

— Значит, я взращиваю лифты, они окружают меня со всех сторон… А если я не справлюсь?

— Справитесь. Любой человек может справиться Главное — знать как. Мы этим, собственно, и занимаемся. Поиском способов драки со своими монстрами.

— Нашли? — непринужденно поинтересовалась Жаклин.

Серпиери вздохнул:

— Кое-что нашли. Но область поиска пока еще остается обширной. Иначе человечество давно было бы счастливо. Но это, как вы понимаете, шутка.

Мадам Брассер распорядилась обставить самую большую палату клиники Центра так, чтобы она напоминала Жану его жилье в замке Рутенберг. Конечно, все воспроизвести не удалось. Но то, что Элен сочла возможным, было выполнено. Последним штрихом стала скрытая подсветка помещения, создававшая ощущение яркого солнечного дня, ибо амстердамская осень отнюдь не баловала жителей города. Когда все распоряжения Элен были выполнены, Дюбуа перевезли.

Два молодых ассистента, которых Элен вызвала из своей клиники, с утра до ночи возились с Жаном, работая над восстановлением двигательных функций.

Сама Элен приступать к работе не торопилась. Она видела, что болезнь начала медленно отступать, но слишком интенсивное вмешательство могло принести больше вреда, чем пользы. Дюбуа заново учился ходить и двигать руками, но требовать от него более сложных и осмысленных действий было еще рано. Она наблюдала за работой своих молодых коллег и задавалась вопросом, что ощущает она сама, видя в таком состоянии человека, с которым прожила не один год. Продолжала ли она любить его сейчас? Она не могла ответить на этот вопрос. Со стыдом восстанавливая в памяти свою первую встречу с Жаклин y eгo постели, она призналась себе, что в тот момент испытала ревность. Значит, любовь к нему не покинула ее? Или это было хоть и низкое, но вполне понятное желание полного обладания близким человеком?

Элен Брассер была умной женщиной, нелегкий опыт прошлой жизни одарил ее мудростью, но это не означало, что она утратила способность чувствовать. Она всегда отдавала себе отчет в своих чувствах, но отнюдь не собиралась убивать их в себе. И сейчас перед ней стояла серьезная проблема: хочет ли она быть с этим человеком и дальше? Может, та вспышка ярости при виде Жаклин была вызвана лишь памятью о прошлом. Могла ли она любить Дюбуа сейчас, любит ли? Элен не могла понять этого. И потому мучилась.

Впрочем, ответ на подобные вопросы не мог влиять на лечение Жана. В мадам Брассер одновременно жили женщина и врач, и никогда одна ипостась не влияла на другую. Это, кажется, и называется профессионализмом.

— Вы свободны до завтра, — обратилась она к своим ассистентам. — Сейчас я займусь им сама.

Юноша и девушка помогли Дюбуа добраться до его дивана и, не услышав от Элен дополнительных распоряжений, молча удалились.

Дюбуа сидел, наклонив голову и сложив руки на коленях. Элен медленно подошла к нему и села рядом.

— Жан, — позвала она, — ты меня слышишь?

Он медленно поднял голову, но направленный на нее взгляд был по-прежнему бессмысленным.

— Ты узнаешь меня, Жан?

Он кивнул и отвел взгляд.

— Отлично, — проговорила она. — Поговорим? На лице его отразилось некое подобие улыбки.

— Поговорим… — повторила Элен.

Дюбуа снова на нее посмотрел. Она улыбнулась, и он опять улыбнулся в ответ.

— Как ты себя чувствуешь?

Из груди Дюбуа вырвался какой-то стон, но она поняла.

— Отлично, — опять сказала она. — Назови мое имя.

Дюбуа посмотрел на нее озадаченно и повалился на подушки.

— Для начала совсем неплохо, — проговорила она и поднялась. Скорее она сказала это себе, чем ему. — Ты хочешь еще что-нибудь сказать мне?

— Небо, — прошептал он.

— Что? — не поняла Элен.

Он неуверенным движением поднял руку и показал на потолок.

— Это не… небо… — он закрыл глаза. Лоб его покрылся испариной.

— Это действительно не небо, — проворчала она. — Но оно будет, обязательно будет. Я сделаю все, чтобы оно было.

— Я… хочу видеть… небо… Элен…

Она тихо засмеялась:

— Ты, оказывается, все помнишь. Ты выздоравливаешь, Жан. Мы поедем домой, и там обязательно будет небо. Я тебе это обещаю.

Элен щелкнула кнопкой пульта, и в палате зазвучала музыка Беллини, которую Дюбуа всегда так любил. Она подошла к окну, по стеклу бежали струйки дождя. За окном было уныло и безнадежно. Элен повернула голову к больному. Глаза Дюбуа были открыты, а по его морщинистому лицу текли слезы.

Серпиери сел рядом с Жаклин и положил руку на спинку ее вращающегося стула.

— Все очень просто. В этом файле около десяти тысяч фотографий. Вы отмечаете фотографии, которые вызывают у вас какие-то отрицательные эмоции, одним щелчком мыши, а те, которые рождают в вас эмоции положительные, — двумя щелчками. Как видите, ничего сложного, любой человек, даже маленький ребенок, может это проделать. Начнем?

Жаклин пожала плечами:

— А если фотография не будет вызывать у меня никаких эмоций?