Стефани Перкинс - Айла и счастливый финал [litres]

– Да! Да, пожалуйста!

Он снова смеется:

– Тогда это свидание.

Закончив разговор, я выхожу из комнаты прогуляться по коридору. Уже давно я не ощущала такой легкости. Джош смеялся… Мы пойдем на свидание… Его родители хотят пообщаться со мной…

Я резко останавливаюсь. Его родители хотят пообщаться со мной!

Нет. Нужно мыслить позитивно. Это правда хороший знак! Я проверяю почтовый ящик. К задней стенке притиснуты два конверта: один толстый, другой тонкий. С радостным предвкушением я достаю их и понимаю, что письма не от Джошуа.

Первое из Сорбонны, второе – из Колумбийского университета. В одном меня информируют о приеме, в другом – об отказе.

– Не могу решить, что красивее – твои волосы или твое платье. – Маман вздыхает. – Ты выглядишь идеально.

Мои локоны собраны и заколоты с одной стороны и теперь спадают по плечу, а темно-изумрудное платье, на покупку которого мы потратили весь вчерашний день, и правда сидит идеально. Моя бледная кожа сияет благодаря мерцающей пудре и естественному румянцу, возникшему от мысли о долгожданной встрече с любимым. Джош прилетел из Вашингтона всего три часа назад, и мы еще не виделись.

– Она как будто на выпускной собирается. – Джен улыбается, стоя у порога комнаты.

– «Выпускной» – это фильм ужасов, – говорит Хэтти.

К большому разочарованию таких девушек, как Санджита и Эмили, в АШП не устраивают танцы. Меня это особо не волновало, но, рассматривая сейчас себя в зеркале, я отчасти их понимаю, а затем кружусь и смеюсь в голос:

– Чувствую себя Золушкой.

– Золушка – блондинка, – говорит Хэтти. – Нет ни одной рыжеволосой принцессы.

– Бред собачий! – вскидывается Джен, и мама цыкает на нее. – А Эми Адамс в «Зачарованной»?

– Эй, а Ариэль? – говорю я. – Она же тоже принцесса.

– Она рыба, – парирует Хэтти.

– Айла! – грохочет снизу папин голос. – Твой кавалер здесь!

Как можно быть одновременно неприветливым и взволнованным? Не знаю, что больше нервирует: увидеть Джошуа впервые за два месяца, представить его родителям или тусоваться с его родителями? Хотя… Определенно последнее. От одной мысли, что снова предстоит общаться с миссис Уассирштейн, мне весь день кусок в горло не лез. По крайней мере, мои родители рады, что наконец познакомятся с Джошуа. А еще их впечатлило, что он ведет меня на такую престижную вечеринку.

Маман смотрит с одобрительной улыбкой на мое взволнованное лицо.

– Принц Чарминг ждет, – улыбается она.

– Интересно, он такой же тощий и странный, каким я его помню? – усмехается Джен.

– Эй! – возмущаюсь я.

И жду, когда Хэтти что-нибудь съязвит, соглашаясь со старшей сестрой, но она молчит. После Хеллоуина она ни слова о Джошуа не сказала. В конце концов маман прогоняет сестер вниз. Мой живот скручивается в узел, а в голове мысли лишь о том, кто из родителей Джошуа пугает меня больше.

– Тебе нечего бояться, – словно читая мои мысли, говорит маман. – Ты понравишься его отцу. И его мама полюбит тебя. Ты умная, очаровательная и добрая.

– Это ты так думаешь, – возражаю я.

– Ну, например, я бы никогда не назвала твою младшую сестру очаровательной. – После этих слов я выдавливаю улыбку. – Идем. Ты разве не хочешь увидеть, как твой парень выглядит в смокинге? – Маман подталкивает меня локтем и, выйдя из комнаты, тут же кричит: – Джошуа, mon cher , приятно наконец познакомиться с тобой.

– Мне тоже приятно. – В голосе Джошуа слышится улыбка, а интонации у него профессионального политика. – Ваш дом выглядит даже лучше ваших витрин в «Bergdorf Goodman». Я видел их на прошлой неделе. Они удивительны.

– А ты знаешь, как расположить к себе людей. – Маман смеется.

Мои ноги превращаются в желе. Кажется, я только сейчас осознала, что наконец увижу Джошуа. А потом радостное предвкушение встречи берет верх над страхами. Я хватаю позаимствованный у маман, украшенный стразами клатч, выбегаю из комнаты и замираю наверху лестницы. Джош в смокинге, который явно не был взят в прокате, выглядит безупречно. Он излучает обаяние и идеально играет роль сына крупного политика. Они о чем-то разговаривают с папой, но затем Джош вслед за отцом поднимает голову вверх и замолкает на середине предложения, и все в нем абсолютно меняется.

Джош расслабляется.

В горле встает ком. Джош безумно рад меня видеть. И это чувство взаимно. Кажется, будто все вокруг исчезает, голоса умолкают и даже течение времени замедляется. Пока я спускаюсь, мы не отрываем взгляда друг от друга. Ближе… Еще ближе… Мы протягиваем руки навстречу друг другу, еще секунда – и наши пальцы соприкоснутся…

– Зеленый и рыжий. – Папа обводит рукой мои платье и прическу. – Ты как миссис Клаус!

Очарование момента пропадает. Все поворачиваются к папе.

– Я имел в виду Рождество… – Он краснеет. – Ты как Рождество.

– Нельзя говорить девушке, что она похожа на праздник, – сурово говорит Джен.

– В первый раз он был прав, – встревает Хэтти. Она стоит за спиной старшей сестры, как можно дальше от Джошуа. – Ты похожа на старушку.

– Айла… – Джош умолкает на секунду. – Ты прекрасна.

Я верю в это всем сердцем, потому что в его глазах сияет восхищение. Джош берет меня за руку. Наша кожа соприкасается, добавляя реальности происходящему. И мы тут же забываем о сдержанности – он сжимает меня объятиях и целует в щеку. А затем еще раз. Я со всей возможной страстью отвечаю на его объятия.

В папином взгляде, обращенном на Джошуа, снова видно недоверие.

– Когда ты будешь дома? – спрашивает меня папа.

– Не знаю, – честно отвечаю я.

– Вечеринка обычно заканчивается к полуночи, и сразу после этого я привезу ее домой, – говорит Джош. – Хотите поговорить с Брайаном? Он сегодня наш водитель-телохранитель.

Папа оживляется после этих слов, выглядывает за занавеску, а затем машет кому-то на улице. Полагаю, Брайану.

– Все нормально. – Папа поглаживает свою густую бороду, слегка успокаиваясь. – Значит, жду в полночь.

Я делаю шаг к двери:

– Нам не стоит опаздывать.

– Подожди! – Джен поднимает свой телефон. – Всего одну фотографию.

– Две, – говорит маман и тянется к своему.

От смущения я издаю стон, но Джен одергивает меня:

– О, перестань. Не каждый день моя маленькая сестрица так расфуфыривается.

– Разве? Айла каждый день носит дурацкие платья, – вставляет свои пять копеек Хэтти.

– Манхэттен, дорогая, помолчи, – говорит маман.

Десяток снимков спустя мы с Джошуа выходим в подъезд и идем по коридору. Как только заворачиваем за угол – и нас больше не увидеть в замочную скважину, – я обхватываю его за шею. Он наклоняется ко мне, но тут же отстраняется:

– Твоя помада.

– Мне плевать.