Мария Акулова - Душа на осколки [СИ]

За мужчиной закрылась дверь, а Альма еще долго стояла спиной к вошедшей, почему-то не решаясь повернуться. Ей было непросто жить рядом с Синегаром, но ему она отдала осколок души осознанно и заставила себя поверить, что не жалеет об этом ни капли. А с Наэллой все иначе. Все намного сложней.

— Вы так спокойны, Альма, будто под стенами не толпятся люди с пылающими факелами, — голос вопрошающей звучал убийственно ровно. Сама Альма так не смогла бы.

Бросив еще один взгляд за окно, девушка поняла, что огни действительно приближаются. Стало откровенно страшно. Не за себя — за него.

— Мы должны что-то сделать, — развернувшись, Альма направилась к двери. Пожалуй, самонадеянно было ждать, что ей так просто дадут выйти. Не дали. Перед носом Альмы захлопнулась дверь, щелкнул замок.

— Например, поговорить, — зеленые глаза наконец встретились со взглядом серых. Невероятно спокойным, отрешенным, пробирающим до дрожи.

Мягко улыбнувшись, Наэлла, а Альма не сомневалась, кто перед ней — запомнила увиденное всего несколько раз лицо на всю жизнь, направилась к софе. Села, закинула ногу на ногу, расправила юбки, а потом указала на опустевшее кресло, приглашая и Альму присесть.

В подобном фарсе участвовать Альма не собиралась. Дернула несколько раз ручку, но та не поддалась.

— Вы не выйдете, пока мы не поговорим, Альма. Поверьте, с моими чарами человечка не справится. А вы ведь простая человечка… — Альму окинули таким презрительным взглядом, что впору лезть в петлю. Вряд ли так положено обращаться к человеку, спасшему тебе жизнь.

— Вы в своем уме?

— Ум у меня свой. Душа ваша, а ум свой… Присядьте, леди Тамерли. Нам давно пора было поговорить.

Еще три попытки открыть дверь оказались тщетными. Как бы Альме ни хотелось закричать в голос, что женщина, с которой она оказалась в комнате — сумасшедшая, девушка понимала, что этим ни себе, ни Ринару не поможет. Ей нужно выйти. Чтобы выйти — придется поговорить.

Сжав кулаки, девушка направилась к креслу, опустилась в него, встречая прямой взгляд… соперницы.

— Рада приветствовать вас в моем доме, леди Альма, — все так же убийственно учтивая Наэлла чуть склонила голову, будто действительно была рада. Будто гул приближающихся голосов не заставлял ее сердце замирать, будто дыхание не спирало из-за страха и волнения. — Мы всегда рады гостям. Пусть и незваным. Какими судьбами вас занесло сюда?

— Думаете, сейчас лучшее время, чтоб обсуждать это? — нервы сдали. Сейчас Альма не в силах была держать лицо и играть в показушное спокойствие. Сердце рвалось от тревоги. Это наверняка читалось и на лице. Так какой смысл скрывать?

— Лучшее время нам вряд ли представится, а поговорить очень хочется.

— О чем? — на улице крикнули, от этого звука Альма непроизвольно вздрогнула, Наэлла же осталась безучастной.

— Например, о том, как обычная человечка смогла приворожить лорда. Моего лорда.

— Он не ваш, — Альме не нравилось подобное причисление Ринара к «своему». Знала, что лучше помалкивать, но не смогла.

— А чей же? Твой? — черноволосая женщина вскинула бровь.

— Что вы хотите услышать? — очередной вскрик на улице заставил Альму вздрогнуть, а потом встать с кресла, смотря на собеседницу прямо, без страха, стеснения, не чувствую себя ни разлучницей, ни просто… человечкой, как ее уже не единожды назвали. — К дому идет разъяренная толпа. Ринар сейчас где-то там, пытается усмирить ее. Он в опасности. Дом в опасности, все находящиеся здесь люди тоже. К чему ваши игры?

Наверное, эта тирада должна была как-то повлиять, вразумить, но эффект оказался нулевым. Наэлла не сдвинулась с места, даже бровью не повела, только улыбнулась уголками губ.

— Я пытаюсь понять, что есть такого в тебе, что он забыл об ожидании длинной в несколько десятилетий. Всего-то, Альма.

— Во мне нет ничего. Абсолютно ничего. Теперь вы можете открыть дверь?

— Нет, — Альма вновь попыталась сделать шаг в сторону выхода, но путь ей преградило скользнувшее навстречу кресло. Равнодушие Наэллы было напускным.

— В тебе должно быть что-то. Хоть что-то, чтоб мне стало понятно — стоит сделать так, и он снова будет мой.

— Выв своем уме?

Ее вопросы собеседница явно намеренно игнорировала.

— Знаешь, я ведь чувствую тебя иногда. Еле уловимо, отголосками где-то далеко-далеко. Я даже раньше думала, что это мне поможет. Он разлюбил меня, грезил только тобой. Но ведь во мне есть частичка тебя! Во мне есть то, что он по-прежнему любит! И даже в глазах моих он иногда видел тебя. Спросишь, откуда знаю? В его взгляде проскакивало удивление, потом нежность и боль. Вот когда это происходит, значит, он уловил во мне тебя. Но это не помогло. Ничего не помогло. У нас ведь с ним уговор. Я попросила десять лет для себя, в надежде, что их хватит, чтоб забыть какую-то… человечку. Надеялась, что однажды ночью он придет ко мне, что хоть на минуту забудет о тебе. Знаешь, как больно проснуться через полвека и понять, что никогда не увидишь ребенка, которого так ждала? А еще знаешь, как больно проснуться и понять, что мужчина, которого ты любишь больше жизни, тебя больше не любит?

Альме нечего было ответить. Конечно, она не знала. Постороннему человеку не понять горя ближнего. Не бывает одинаковых трагедий, а собственная почему-то всегда кажется куда более страшной, чем чужие.

— Скажи мне, зачем он это сделал? — на дне серых глаз зажглась боль. — Зачем разбудил, если больше не любит? Зачем не дал умереть? Зачем не похоронил тогда… с сыном? Это ведь жестоко, Альма. Жестоко выдернуть тебя из вечного сна в мир, в котором нет больше близких, а потом дать команду: «живи»! Только живи уже без моей любви. И без собственного ребенка. И с осознанием, насколько все вокруг чужое.

— Он пытался так искупить свою вину…

— Ему не удалось, Альма. Лучше б не будил, — впервые глаза отвела Наэлла. Бросив взгляд в окно, Альма увидела свет факелов слишком близко. Катастрофически близко. — Я попросила для себя десять лет. Надеялась, что смогу снова привязать. Не получилось. Время на исходе. У него есть ты. А у меня?

— У тебя есть жизнь.

— К черту жизнь! — женщина сорвалась на крик. — Неужели ты не понимаешь? Я не хочу так жить! Либо с ним, либо никак.

— Что ты…

— Он должен достаться одной. Иначе мы не сможем. Ни ты, ни я. Ведь правда? — отвечать Альма не стала. Правда. Она не могла делить Ринара с другой. Эта мысль не переставая ныла червоточинкой на задворках сознания. — Есть верный способ решить этот вопрос. Я к нему готова, а ты?

— Сейчас не лучшее время решать, мятежники могут поджечь дом, и мы…

— На то и расчет, Альма. Именно на это.

Взмах женской руки, и так же стремительно, как щелкнул замок, на окнах захлопнулись ставни. Света сразу стало в разы меньше, по спине Альмы прошел холодок.