Дмитрий Иванов - Примадонна. Банкирша. Шлюха

Гадоха издалека услышал надсадный рев двигателя. Шофер автобуса давил на газ, стараясь побыстрее миновать последний перелесок. Когда в рассветном тумане показались горящие фары, Гадоха тронул Ванду за плечо.

Ванда знала свою роль назубок. Под платье у нее была засунута свернутая куртка, превращавшая Ванду в беременную. Скромный платочек на голове придавал девушке трогательный и беззащитный вид. Ни дать ни взять - простушка из предместья, обманутая городским донжуаном.

Ванда быстро выбралась из кювета на шоссе и с несчастным видом побрела к городу, не обращая внимания на догонявший ее автобус.

Увидев девичью фигурку на дороге, шофер предупреждающе нажал клаксон. Ванда обернулась на гудок и, нарочно выпятив фальшивый живот, неуверенно подняла руку…

Год 1984-й. Жанна

В тот ужасный вечер у Максима Луцкого судьба нанесла ей сокрушительный удар. Жанна выбежала из квартиры композитора, не помня себя, и до утра бродила по ночной Москве как оглушенная. Она едва не уехала домой, но, уже подходя к окошечку вокзальной кассы, вдруг поняла что ее бегство из Москвы ничего не изменит. От Иванцова и Трофимова Жанна пряталась двое суток. На третьи они все-таки подстерегли ее у дома, когда она на секундочку выскочила в булочную напротив.

- В чем дело, мадам? - спросил Трофимов. - Дела так хороши, что прежних друзей можно по боку?

- Да ничего подобного, - вяло отбивалась Жанна.

- Подожди, Владимир, - сказал Иванцов. - Не наседай. Не видишь, с ней что-то не так?

Они больше не стали терзать Жанну расспросами, а буквально силком притащили ее на Новый Арбат, в кафе «Печора», славившееся своими музыкальными вечерами. По пятницам там царил диксиленд, высоко ценимый Иванцовым и Трофимовым. Никакой определенной программы не было. Просто музыканты отводили душу, устраивая «джем-сейшн». И какие музыканты!

Саксофонисты Жора Гаранян и Леша Зубов, тромбонист Костя Бахолдин, пианист Боря Фрумкин… Да что говорить, если на входе, отсеивая беснующихся поклонников джаза, стоял сам Леша Козлов, знаменитый Козел!

Расчет друзей оказался точным. Музыка была для Жанны лучшим лекарством, хотя она не считала себя такой уж любительницей диксиленда. Но поистине братская атмосфера и волшебные импровизации джазменов постепенно захватили ее настолько, что она даже стала вполголоса подпевать «скатом», то есть без слов, имитируя звуки инструмента.

- Как у тебя с Луцким репетиции идут? - улучив момент, впроброс спросил Трофимов.

Взгляд Жанны метнулся в сторону.

- Есть проблемы? - спросил Иванцов.

- Нет, все нормально.

Только им двоим она могла рассказать все. Но именно им она не хотела ничего рассказывать. Эти двое значили для нее больше, чем все мужики в мире. Пускай это нельзя было назвать влюбленностью в обычном смысле. Но чувство, которое Жанна испытывала сразу к обоим, представляло собой нечто большее, чем дружба. Иванцову и Трофимову не следовало знать, что произошло между ней и Луцким.

И все-таки они узнали. Вернее, догадались по ее нервным и уклончивым ответам. Они не вчера родились и хорошо знали нравы эстрадной богемы. Но Жанне они не сказали ни слова на этот счет, а просто перевели разговор на какие-то безобидные темы.

Жанна вернулась домой несколько успокоенная. Ей было ясно, что с Максимом Луцким она больше никогда не будет иметь ничего общего. А уж как это объяснить Иванцову с Трофимовым - десятое дело.

Между тем, проводив Жанну, друзья не сразу отошли от ее подъезда. Они долго прикуривали на ветру, а когда это наконец удалось, Трофимов спросил:

- Твои выводы, Димитрий?

- Макс показал себя редкостным дерьмом, - ответил Иванцов. - И набитая морда - это самое малое, чего он заслуживает.

- Ну что же, начнем с малого.

- Когда?

- Да прямо сейчас. Пока разум не взял верх над чувствами. Только позвоним. Убедимся, что он дома.

- А не спугнем?

- Вряд ли. Уже три дня прошло. Он и думать об этом забыл.

Они позвонили Луцкому из автомата. Композитор подошел только на двенадцатый звонок.

- Пьян, - сказал Трофимов, повесив трубку. - И, судя по всему, керосинит не первый день.

- Бить лицо пьяному негуманно.

- Ничего. Увидит нас - сразу протрезвеет.

На поиски такси и на дорогу ушло не менее часа. Дверь в квартиру Луцкого была слегка приоткрыта.

- Ждет гостей? - сказал Иванцов.

- Уже дождался, - ответил Трофимов.

Они вошли. В квартире повсюду был включен свет. Друзья вошли в ту комнату, где стоял рояль, и попятились.

- Кажется, опоздали… - тихо сказал Трофимов.

Да, они опоздали. С крюка люстры свисало недвижимое тело Максима Луцкого в распахнутом парчовом халате. Прочный пояс халата послужил Максу веревкой. Многочисленные кошки сидели на полу, подняв горящие глаза на хозяина.

В следующую секунду друзья бросились к самоубийце в надежде, что в нем, может быть, еще теплится жизнь. Но помощь была уже бесполезна.

- Мы не могли его напугать, - сказал Трофимов. - Я ведь ни слова не сказал. Сразу трубку повесил, как только услышал его голос.

- Может, нам лучше уйти по-тихому? - спросил Иванцов и тут же устыдился своих слов.

Трофимов подошел к телефону и начал накручивать диск…

Годы 1984-1985-й. Зоя

Среди умотавшихся челноков, спавших в автобусе беспробудным сном, бодрствовала одна Зоя Братчик. Вчера ей удалось из Вроцлава дозвониться до дома. Мужу она сказала всего пару слов, а все остальное время сюсюкала с Маринкой, которой, впрочем, эти телячьи нежности были ни к чему. Зоя, впервые за целую неделю услышав голос Маринки, поняла, как она соскучилась по дочери.

Когда постоянные хвори Маринки привели Зою на порог квартиры Миледи, казалось, что тут-то и настало самое время возобновить прежнюю дружбу. Однако ничего из этого не вышло. Они тогда проболтали до темна. Причем, как нетрудно догадаться, говорила в основном Зоя, а Миледи отделывалась междометиями, продолжая неопределенно улыбаться.

- Ты на самом деле гадаешь? - спросила Зоя. - Мне не поможешь? Маринка у меня из болезней не вылезает.

Миледи посмотрела на подругу и покачала головой.

- Значит, просто дуришь людей? - догадалась Зоя. - А я-то, дура, перлась к тебе через весь город.

Миледи опять улыбнулась. На этот раз виновато.

- Ну ладно, - вздохнула Зоя. - Хоть увиделись с тобой - и то хлеб.

Их ничто не связывало, кроме воспоминаний. Но с Миледи много не навспоминаешь. Вот если бы тут была еще Жанна…

- Ты, кстати, про Жанку знаешь что-нибудь? - спросила Зоя. - И я нет. Вроде видела ее один раз на улице.

Они расстались, договорившись хотя бы созваниваться изредка. Но так ни разу и не созвонились. Неизвестно почему, но с того дня Маринка пошла на поправку. Возможно, уже отболела свое. Зоя устроила ее в детский сад, а сама, насидевшись дома под завязку, бросилась искать работу. Соловых продолжал исправно приносить домой мясные продукты, но торговать ими Зое стало тошно.