Мария Соареш - Земля любви, земля надежды. По праву любви.

Город потряс его своим диковинным видом. Сколько тут домов! И все стоят как будто один на другом. Стоят и не падают, вот, что странно! Очень похоже на голубятню. И люди там живут как в клетках...

— Господи, как же мне здесь найти сеньора Фарину? — рассеянно бормотал Зекинью, запутавшись в лабиринте улиц. — Хорошо хоть, я запомнил название отеля.

В город он вошёл поздним вечером, прохожих на улицах было немного, и никто из них, живущих на окраине, не мог сказать Зекинью, как пройти к отелю Жонатана, располагавшемуся в фешенебельном квартале, заселённом исключительно богачами.

Зекинью понял, что искать Фарину ему придётся ещё долго, а он уже валится с ног от голода, и прежде ему нужно раздобыть где—то кусок хлеба. Но где? И как это сделать, не имея в кармане ни сентаво?

Пока он размышлял над этой непосильной задачей, его внимание привлекла необычайной красоты музыка, доносившаяся из близлежащего двора. Зекинью, как завороженный, пошёл на эту музыку, сожалея о том, что её не может услышать Зангон.

Войдя во двор, Зекинью увидел там небольшой садик, где играл патефон, но главное, где прямо под деревьями были накрыты столы, а люди — до чего же странные! — почему-то не ели, а плясали как одержимые.

«Похоже, у них праздник, — догадался Зекинью. — И они уже наелись. Вот счастливые! А что, если я подойду к ним поближе, смешаюсь с толпой и потом незаметно присяду за стол?..»

Глотая слюни, он протиснулся сквозь пляшущую толпу и с жадностью набросился на еду, от которой буквально ломились столы.

Утолив голод, Зекинью оказался способным обратить внимание и на красивую девушку, подошедшую к столу, чтобы попить соку.

— Ты так наплясалась, что тебе захотелось пить? — запросто обратился он к девушке.

— Да, — ответила она столь же непосредственно и протянула ему стакан сока. — Хочешь? Очень вкусный!

Так Зекинью познакомился с Эулалией.

А празднество, на которое ему повезло попасть, устроил не кто иной, как Маноло.

О подобном торжестве Маноло мечтал давно, едва ли не с самого приезда в Бразилию. Ему очень хотелось однажды собрать у себя всю испанскую общину и продемонстрировать землякам, что он сумел добиться успеха и теперь живёт на широкую ногу.

Желанный успех долго обходил Маноло стороной, а тут ему вдруг сильно подфартило. Расплевавшись с Эзекиелом, он стал искать другого партнёра, чтобы организовать с ним швейное производство, но случай свёл его с дельцом от игорного бизнеса, который и предложил Маноло заманчивую сделку. Речь шла о подпольном казино, где ставки принимались по телефону.

Маноло сразу же получил хороший аванс, а в его доме сначала появился телефонный аппарат, а потом и колесо с рулеткой. Эулалия и Соледад быстро освоили функции крупье, и семейное казино стало стремительно набирать обороты.

Львиную долю выручки приходилось отдавать боссу, который держался в тени, не засвечиваясь в противозаконных делах, а только собирая дань с многочисленных пешек, подобных Маноло. Но и в семье оставалось достаточно денег для того, чтобы жить безбедно. Маноло почувствовал себя богачом, возгордился и даже не стал забирать у Эзекиела свои швейные машинки. Когда же Камилия сама приехала к нему, чтобы решить судьбу тех машинок — либо вернуть их, либо выкупить у Маноло, — он рассмеялся ей в лицо:

— Сеньора Камилия, вы обращались со мной так плохо, так бессердечно, что я не хочу иметь с вами даже самых пустяковых дел. Возьмите эти машинки даром!

Камилия всё же оставила ему деньги и предостерегла:

— Я слышала, вы устроили у себя игорный дом, это рискованная затея. Она может кончиться тюрьмой!

— Рискованно работать с вами! — не остался в долгу Маноло. — Это вы, сеньора, вышвырнули нас на улицу ни с чем. А сейчас у меня есть очень мощный и надёжный хозяин. Благодаря ему, мы зарабатываем больше, чем вы с вашим отцом, вместе взятые! Прошу вас, покиньте мой дом!

— Я знала, что вы глупый человек, сеньор Маноло, но не подозревала, насколько глупый! — сказала ему на прощание Камилия.

А он, выставив её за дверь, воскликнул:

— До чего же приятно чувствовать себя богатым человеком!

Тогда-то ему и пришло в голову устроить, наконец, грандиозное пиршество, чтобы ещё раз в полной мере испытать это необыкновенное чувство превосходства над другими, менее удачливыми, людьми.

Праздник респектабельности и благополучия удался Маноло на славу. А тут вдруг Зекинью с его затрапезным видом бродяги вздумал испортить общую картину! Маноло, увидев его среди гостей, да ещё и беседующим с Эулалией, пришёл в ярость.

— Как ты сюда попал, босяк? — набросился он на Зекинью, пытаясь оттеснить его к воротам. — Это она тебя пригласила? — кивнул он на дочь.

— Нет, но я был бы не прочь: она очень красивая! — озорно усмехнулся он. — У неё грудь как коровье вымя!

Зекинью всерьёз полагал, что делает Эулалии комплимент, поскольку в тех краях, где он вырос, к коровам относились с большим почтением. Маноло же воспринял это как оскорбление его собственной дочери и пинками вытолкал Зекинью на улицу, выкрикивая при этом ругательства и угрозы:

— Мать твоя дойная корова! Убью гада! Держите меня, иначе я его убью!..

Переночевать Зекинью решил вблизи церкви: здесь его уж точно никто не обидит, здесь он под надёжной защитой!

Но утром его растолкал грозный полицейский:

— Эй, бродяга, вставай! У тебя есть документы? Показывай, живо, иначе я упеку тебя за решётку!

— Да-да, сейчас, — сказал Зекинью и пустился наутёк.

— Стой! Держите его! — закричал бегущий вслед за ним полицейский, поняв, что уступает в скорости Зекинью.

В это время Эзекиел как раз открывал свой магазин, и Зекинью, проворно юркнув в открытую дверь, спрятался там под прилавок.

Эзекиел увидел его, но не выдал полицейскому, когда тот спустя минуту тоже вбежал в магазин.

— Спасибо, сеньор, у вас доброе сердце, — поблагодарил Зекинью Эзекиела. — Поверьте, я не разбойник, у меня просто украли деньги и документы.

Эзекиел не только поверил ему, но и подсказал, как найти отель Жонатана.

Отыскав отель, Зекинью узнал у швейцара, что Фарина недавно уехал и вернётся, вероятно, только вечером.

— Но ты не вздумай весь день ошиваться возле двери, — также предупредил его швейцар. — Уйди подальше отсюда, а то можешь и за решётку загреметь!

«Все угрожают мне решёткой», — пригорюнился Зекинью, но указание швейцара выполнил, пришёл к отелю снова только вечером, а тут опять осечка!

Ждать Фарину всю ночь на другой стороне улицы он тоже не смог — его неудержимо клонило в сон. Отыскав тёмное местечко в каком-то сквере, Зекинью прикорнул там, а когда на рассвете вернулся к отелю, то увидел, как Фарина садится в автомобиль.