Мария Соареш - Земля любви, земля надежды. По праву любви.

Дженаро был вынужден с ней согласиться, однако вскоре их обоих постигло жестокое разочарование: во-первых, Тони и Мария вернулись в Сан-Паулу без земли и фактически без средств к существованию, а во-вторых, сын отказался брать у отца деньги, вновь стал работать в газете и — самое печальное — ринулся в политическую борьбу с удвоенной энергией.

Выяснять отношения с Жустини Тони даже не попытался, считая это бессмысленным, — по поведению Фарины он понял, что эта парочка изначально замышляла обобрать Марию, поэтому и ждать от них возвращения денег, конечно же, не стоит.

В отличие от Тони Маркус вздумал воззвать к совести Жустини и потребовал, чтобы она вернула Марии хотя бы часть украденных денег.

Жустини это очень не понравилось.

— Насколько я понимаю, сделку расторгнуть невозможно, — сказала она. — Марию никто не заставлял подписывать эту бумагу, она могла бы и посмотреть фазенду, прежде чем покупать её. Так что пусть теперь пеняет на себя. Я тоже не видела ту землю, поэтому не чувствую себя виноватой. А денег, о которых ты говоришь, у меня уже нет — я вложила их в дело. Видишь, у меня появились новые красивые девушки, я обновила мебель в своём заведении, оборудовала специальные комнаты для игры в бильярд и в карты. Сам понимаешь, я делаю всё на благо клиентов!

— Сколько лет я тебя знаю и даже не подозревал, что ты такая дрянь! — бросил бросил ей в сердцах Маркус. — Хорошо хоть я на тебе не женился!

Этого Жустини простить ему не могла и, когда Маркус, выйдя от неё, с горя уселся за карточный стол, приказала Малу не спускать с него глаз.

— Докладывай мне, как у него будет идти игра. Я хочу, чтобы он проигрался до нитки!

Вскоре Малу доложила ей, что Маркусу сегодня везёт, он всё время выигрывает.

Тогда Жустини подозвала к себе Кафетона, известного шулера, и предложила ему сделку:

— Видишь того парня, Маркуса? Ощипай его! Будешь играть на мои. Только не вздумай меня надуть! Выигрыш потом разделим пополам.

— А если мне не повезёт? — спросил Кафетон.

— Везёт тому, у кого есть пара карт в рукаве, — отрезала Жустини. — Обыграй его любым способом. Отбери всё, что у него есть, и даже то, чего нет. Ты меня понял?

— Понял.

Неудивительно, что в игре против Кафетона везение изменило Маркусу. Он крупно проиграл. И конечно же, захотел отыграться, но проиграл снова.

Самуэл, тоже посетивший в тот вечер бордель Жустини, попробовал увести Маркуса от карточного стола — безуспешно. Маркус уже вошёл в такой азарт, что поставил на кон отцовский подарок — старинные карманные часы. Кафетон воспротивился:

— Зачем мне это старьё? Что я буду с ним делать?

— Играйте, — сказала подошедшая к ним Жустини. — Часы я покупаю.

— Спасибо, — бросил ей через плечо Маркус. — Последний кон, и ставка самая высокая.

Вскоре ему пришлось отдать часы Жустини, однако он и на этом не остановился:

— Мне нужно отыграться! Я напишу долговое обязательство! Ты примешь расписку?

— Приму, — сказал Кафетон, предварительно переглянувшись с Жустини. — Только помни, что карточный долг святой!

Проиграв ему и на этот раз, Маркус возмутился:

— Такого везения не бывает! К тебе в каждой игре приходили тузы. Ну-ка, дай колоду, я хочу её проверить!

— Маркус, прекрати! — вмешалась Жустини. — В моём заведении шулерство исключено! Ты проиграл, так не надо обвинять в этом других.

— Но мне нечем расплатиться. Дай мне отсрочку, — попросил Маркус Кафетона.

— Ладно, — кивнул тот, — я дам тебе пару дней, но не больше. Долги надо платить!

Очутившись в невероятно сложном положении, Маркус обратился за помощью к Дженаро, но тот отказался дать ему денег в долг, услышав, о какой сумме идёт речь.

— Я ещё не заработал таких денег, которые ты ухитрился проиграть за один вечер, — сказал он, не скрывая своего возмущения. — Уйми эту пагубную страсть, иначе она тебя не доведёт до добра!

Маркус пытался занять денег и у Жакобину, и у Самуэла, надеясь хотя бы выкупить часы. Когда же ему удалось собрать нужную сумму, Жустини заявила, что он нарушил ранее оговоренный срок, и потребовала за часы двойную цену. Маркус пришёл в отчаяние, и тогда Жустини решила его «облагодетельствовать».

— Я выкуплю у Кафетона твою долговую расписку, — сказала она, — и теперь ты будешь должен только мне.

Маркус попросил её скостить долг, вновь обвинив Кафетона в шулерстве, а Жустини — в сговоре с этим шулером, но только разозлил её.

— Нет, ты отдашь мне всё сполна! — злобно бросила ему Жустини, — Если тебе нечем расплатиться, то заложи дом своей матери.

Так Маркус попал в жестокую кабалу к Жустини.

А между тем ему уже давно нечем было платить за проживание в пансионе, и Мариузе в конце концов это надоело. Она взорвалась:

— Ты же работаешь в газете, почему у тебя нет денег? Почему я должна бесплатно давать тебе кров и еду?

— Мне там очень мало платят...

— Ну да, этих денег тебе хватает только на бордель! — завелась Мариуза. — Но я не могу содержать вас всех! Раньше хоть у Марии были деньги. Она платила и за себя, и за Тони, и за сеньора Дженаро. А теперь как мы будем жить? Мне скоро не на что будет купить продукты, чтобы приготовить вам хоть какой-нибудь обед!

Всё это она высказала за завтраком в присутствии Тони и Дженаро, для которых её сообщение стало неприятным открытием.

— Как? Мария за нас платила? — воскликнули они хором. — Мы же сами давали вам деньги!

— Вы давали мне мизер! — ответила им Мариуза. — Этих денег не хватило бы даже на утренний кофе. Так что жили вы за счёт Марии, но она просила меня не говорить вам об этом. Она щадила ваше самолюбие! Но теперь у неё нет денег, а вашим самолюбием сыт не будешь.

— Мария, как ты могла? — укорил жену Тони, и она тут же повинилась:

— Прости, я хотела как лучше...

Дженаро возмутил их диалог. Полыхая праведным гневом, он набросился на сына с упреками:

— Это ты должен просить прощения у Марии! Она святая! Она заботилась о семье, не требуя за это благодарности. Я тоже ничего не знал, поэтому прости меня, Мария! Спасибо тебе за всё, что ты делала для меня и моего непутёвого сына, который занимается чёрт знает чем! Он, видите ли, борется за счастье всего человечества, но не думает о собственной семье и не в состоянии прокормить даже себя, не говоря уже о жене и ребёнке!

— Отец, перестань! Я никогда не хотел жить за счёт Марии, она может это подтвердить, — сказал в своё оправдание Тони. — Ты не вправе меня упрекать, потому что и сам, как выяснилось, кормился на её деньги!

Дженаро вскипел ещё больше:

— Я вдвое старше тебя, но я работал, как мог! Я не тратил себя на любовниц, как ты, и не шлялся по всяким забастовкам и стачкам, где мне тоже запросто могли бы проломить голову! И я был вознаграждён за мои старания: сначала мне предложили играть в ресторане, а теперь у меня будут сольные концерты. Вы не беспокойтесь, дона Мариуза, вам не придётся нас кормить бесплатно. Отныне я буду платить за всю свою семью!