Мария Соареш - Земля любви, земля надежды. По праву любви.

Какое—то время Маноло и впрямь не догадывался, что Соледад стирает чужую одежду, но от Эулалии это скрыть было невозможно. Эулалия расстроилась, ей стало очень жалко мать, и однажды во время свидания с Умберту она попросила его:

— Моя семья бедствует, помоги мне устроиться на работу... Хотя бы на твоей фабрике.

— Нет, это невозможно, моя жена сразу же пронюхает, что мы встречаемся, — сказал он, протягивая Эулалии несколько купюр. — Возьми лучше немного денег.

— Спасибо, — ответила она, принимая купюры, — но, если я буду работать у тебя на фабрике, подозрений будет гораздо меньше. Тебе так не кажется?

— Возможно, ты и права, — согласился Умберту. — Приходи на фабрику завтра.

На следующий день он представил Эулалию Камилии, сказав, что эта девушка очень нужна на фабрике:

— Если ткачихи задумают какие-то выступления, Эулалия нас предупредит.

Камилия посмотрела на неё с нескрываемым презрением.

— Ты способна выдать своих подруг? Ну, что молчишь? Отвечай!

И Эулалия ответила с вызовом:

— Мне, очень нужна работа, поэтому я сделаю всё для блага фабрики!

— Я думаю, тебе здесь места не найдётся, — вынесла свой вердикт Камилия. — У меня могут возникать трения с рабочими, но я не люблю доносчиков. Тот, кто сегодня болтает лишнее о своих коллегах, завтра станет болтать обо мне.

— Камилия, ты не забывай, что половина фабрики принадлежит мне, — напомнил ей Умберту. — И я дам Эулалии работу!

— Что ж, не стану спорить. У тебя есть на это право. Иди работать, Эулалия. Но учти, что я буду следить за тобой.

Эулалия вышла, а Умберту сказал Камилии:

— Я уверен, когда-нибудь ты ещё скажешь мне спасибо за то, что я привёл сюда Эулалию. Она сможет оказывать нам неоценимые услуги!

Камилия не разделяла его убеждений. При всей своей жёсткости, она была настроена достаточно либерально и намеревалась сократить рабочий день ткачих, как только средства, вложенные в развитие фабрики, начнут окупаться.

Ткачих, однако, её благие намерения не устраивали. Ткачихи хотели работать по восемь часов в день, а если уж и перерабатывать эту норму, то получать за свой труд дополнительную плату. Здесь и сейчас, не дожидаясь, когда взятый Камилией кредит начнёт приносить ей прибыль.

Официально заявить о своих требованиях ткачихи поручили представителю общегородского профсоюза, то есть Жакобину, а он пригласил с собой и Тони, чтобы тот мог написать статью о произволе, который творят на фабрике её хозяева.

Каково же было изумление Тони, когда он увидел в директорском кресле... Камилию!

Она тоже опешила:

— Я знала, что ты пишешь статьи для профсоюзной газеты, но и представить не могла, что ты станешь выступать против меня!

— Я не собираюсь вступать с тобой в борьбу. Я даже не подозревал, что встречу тебя здесь.

Камилия объяснила ему, каким образом она очутилась на ткацкой фабрике:

— Я вложила в дело сбережения отца и всю прибыль от швейной фабрики. Я заложила дом и магазин. И всё для того, чтобы владеть частью этой фабрики. Поэтому я не могу сейчас платить ткачихам больше!

— Но в таком случае ты и не должна увеличивать их рабочий день. Никто не обязан работать на тебя бесплатно. Пойми, ты гораздо быстрее сможешь вернуть свои деньги, если установишь на фабрике нормальный рабочий ритм, а не будешь сама же провоцировать ткачих на забастовки.

— Тони, умоляю тебя, ради нашей любви: не надо никаких забастовок! Иначе я потеряю всё.

— Если не хочешь потерять всё, ты должна научиться договариваться с профсоюзами. Пожалуйста, не выжимай соки из ткачих и не заставляй меня выбирать между тобой и моими товарищами, — тоже попросил её Тони.

Камилия неожиданно вняла его совету.

— Хорошо, — сказала она, — давай будем договариваться. Если я не стану увеличивать рабочий день, ты сможешь пообещать мне, что на фабрике не будет никаких, забастовок?

— Я могу дать тебе твёрдую гарантию, но и ты должна сдержать своё слово.

— Я сдержу его, можешь не сомневаться, — ответила Камилия.

На том они и разошлись.

Тони доложил о результатах переговоров Жакобину, заверив его, что Камилия — человек ответственный и непременно выполнит своё обещание.

— А если нет? — спросил Жакобину. — Тогда ты сможешь выступить против неё?

— Я предпочитаю об этом не думать, — ответил Тони.

Камилия же в это время беседовала с Умберту, убеждая его в том, что в данной ситуации компромисс был неизбежен, и она пошла на минимальные уступки.

— Ладно, пусть будет по-твоему, — сказал Умберту. — В любом случае такой вариант лучше, чем постоянные забастовки. К тому же я надеюсь, что эта уступка позволит тебе в дальнейшем гораздо легче управлять твоим бывшем мужем.

— Увы, Тони не из тех, кем можно управлять, — вздохнула Камилия. — Может, поэтому я его и полюбила... Но своё слово я сдержу в любом случае.

Обещание, данное Тони, Камилия нарушила буквально на следующий день, когда Умберту представил ей сеньора, приехавшего на фабрику, чтобы разместить там государственный заказ.

Сеньор Клаудиу оказался крупным бизнесменом, имевшим надёжные связи в правительстве Жетулиу.

— Я оптовик, — сообщил он. — И у меня есть договор на поставку хлопчатобумажной ткани в армию. А правительство платит щедро!

— Да, я знаю, — подхватил Умберту, — правительственная цена выше рыночной.

— Я хочу сделать вам заказ, — продолжил Клаудиу, — но сразу предупреждаю: его надо выполнить в предельно сжатые сроки.

— Проблема в том, что мы сейчас и так завалены работой, — сказала Камилия. — Поэтому нам с вами придётся обсудить сроки.

— Сроки правительственных поставок не обсуждаются, — строго произнёс Клаудиу. — Если они вас не устраивают, я могу обратиться на другую фабрику.

— Хорошо, я согласна, — тотчас же сказала Камилия.

— А вы успеете выполнить заказ? — усомнился Клаудиу.

— Непременно выполним, — твёрдо пообешала Камилия. — Даже если мне самой придётся встать к станку!

Разумеется, становиться к станку она не собиралась, но ей пришлось нарушить договор с профсоюзом и увеличить ткачихам рабочий день.

Ткачихи, как и следовало ожидать, взбунтовались. Нина и Мира заявили Умберту, что теперь забастовка неотвратима. И напрасно он объяснял им, что это госзаказ, что надо поднатужиться, — девушки твердили одно: работать сверхурочно они будут только за удвоенную плату.

— Мы не можем платить вам больше, иначе останемся без прибыли, — вставила своё слово Камилия. — Почему вы не хотите осознать производственной необходимости? Почему не думаете о будущем фабрики?

— Потому что ты печёшься о прибыли для себя, а нам предлагаешь работать бесплатно и до полного изнеможения, — ответила Нина. — И если мы примем твои условия, то в будущем нас ждёт та же участь, что постигла несчастную Матильду. Мы все тут умрём, а фабрика будет процветать. Вот что мы думаем о нашем будущем.