Мария Соареш - Земля любви, земля надежды. По праву любви.

— И всё же вам придётся подчиниться, если вы не хотите оказаться за воротами нашей фабрики, — подвела итог Камилия.

Она была настроена решительно, и её уже не пугала перспектива забастовки.

— Ты просто не знаешь, чем это чревато, — сказал ей Умберту, — мы потеряем много времени и понесём убытки. Даже если мы всех уволим и наберём новых ткачих, им ещё нужно приноровиться к новому оборудованию. Поначалу производительность труда будет очень низкой.

Не зная, как разрешить эту конфликтную ситуацию, он попытался воздействовать на Нину иными средствами.

— Я прошу тебя помочь мне, — сказал он, вызвав её в свой кабинет. — Неужели мы не сможем поладить? Я помирился с женой, фабрика уже приносит доход, я могу дать тебе всё, что пожелаешь.

— У вас нет ни стыда, ни совести, сеньор Умберту, — гневно ответила ему Нина. — Ваша жена любит вас, а вы привели на фабрику Эулалию, которую вам всё же удалось подмять под себя. Но вам этого мало, вы опять вздумали приставать ко мне. Вам нужен гарем?

— Я отдам и Силвию, и всех прочих женщин за тебя одну! — взволнованно произнёс Умберту. — Я теряю голову, когда вижу тебя. Ты сводишь меня с ума!..

Поддавшись нахлынувшим на него чувствам, он страстно обнял Нину и тут же получил пощёчину.

— Когда-то в аналогичной ситуации я уволил тебя, — сказал он, задыхаясь от гнева, — но сейчас поступлю иначе: отправлю тебя мыть пол в красильном цехе!

— Я ткачиха, а не уборщица, — возразила Нина.

— Ты предпочитаешь увольнение? — насмешливо спросил Умберту. — А что же будет с твоими подругами? Неужели ты оставишь их сейчас, когда они особенно нуждаются в твоей защите?

— Нет, не оставлю, не надейтесь! — сказала Нина и отправилась в красильный цех.

Умберту стиснул зубы в бессильной злобе. И злился он, прежде всего, на себя за то, что окончательно испортил отношения с Ниной.

— Теперь нам не избежать забастовки, — мрачно сообщил он Камилии, но она ещё не потеряла надежды всё уладить с помощью Тони.

— Он работает в типографии, завтра я туда съезжу, — сказала она. — Должен же Тони понять, что мы выполняем госзаказ!

Однако ехать в типографию ей не пришлось: вечером Тони сам пришёл к ней домой и потребовал, чтобы она выполнила своё недавнее обещание.

Камилия стала говорить ему про госзаказ, про необходимость чем-то пожертвовать ради будущей прибыли.

— Я прошу тебя: помоги мне! Уговори ткачих отказаться от забастовки. Объясни им, что сначала надо испечь пирог, а потом уже делить его.

— Потом пирог никто не делит. Богатые съедают его целиком, — скептически заметил Тони.

— Но для меня крайне важно выполнить этот заказ. Если ты не поможешь мне, я потеряю всё!

— Я помогу тебе, но для этого ты должна изыскать деньги на оплату сверхурочных.

— Где изыскать?! Я же говорила тебе, что заложила даже этот дом, в котором мы сейчас находимся.

— Значит, пусть твой компаньон что-нибудь заложит.

— Я не могу этого потребовать от Умберту.

— Ну да, тебе проще обобрать до нитки бесправных ткачих. Они могут поработать и бесплатно. Только вот зачем? Чтобы удовлетворить твою алчность? Тебя ведь никто не вынуждал закладывать дом и магазин. Ты просто хотела получить сверхприбыль за счёт эксплуатации чужого труда. Но ты просчиталась, Камилия, сейчас другие времена! Если мы с тобой не договоримся о выплате сверхурочных, то можешь заранее готовиться к забастовке.

— Тони, неужели ты пойдёшь против меня? — пришла в ужас Камилия. — Я только—только стала совладелицей ткацкой фабрики... Ты не посмеешь поступить со мной так жестоко! Тони, что же ты молчишь? Я жду ответа!

— Мне очень жаль, что мы не смогли с тобой договориться, — ответил он и ушёл.

А Камилия на следующий день призвала к себе Самуэла и заявила ему:

— Если ты не в состоянии выполнить мою просьбу, то мне придётся обратиться к кому-нибудь другому.

— Нет-нет, я ещё не исчерпал все возможности! — поспешил заверить её Самуэл. — Мне только нужно время. А ты потом не обманешь меня?

— Нет, — твёрдо ответила Камилия. — Если тебе удастся скомпрометировать Марию, я стану твоей женой!

Эулалия доложила Умберту, на какой день назначена забастовка, и он ей щедро оплатил эту услугу.

Всё это происходило в отеле во время их интимного свидания, и домой Эулалия приехала поздно.

— Где ты была? — встретила её обеспокоенная Соледад. — Мы с отцом так переволновались за тебя!

— Нам на фабрике увеличили рабочий день, — ответила Эулалия. — Это неприятно, зато я получила деньги. Вот, возьми!

— Маноло, Маноло! — закричала Соледад, размахивая стопкой купюр. — Смотри, сколько зарабатывает твоя дочка!

Маноло гордо вскинул голову и произнёс с пафосом:

— Я считаю, что нашу дочь оценили по заслугам. У неё есть масса достоинств, которых нет у других!

Эулалии захотелось удавиться, услышав такую оценку из уст отца. Если бы он знал, какие «достоинства» проявляла она сегодня! Но другого выбора у неё не было — надо, прежде всего, думать о семье, а остальное, так или иначе, утрясётся. Ткачихи побунтуют и опять вернутся к станкам. Ничего страшного не произойдёт. Никто не пострадает.

Так думала Эулалия, но у Камилии на сей счёт, было другое мнение.

— У тебя есть связи в полиции? — спросила она Умберту, когда ом сообщил ей о готовящейся забастовке.

— Дядя моей жены капитан полиции. В прошлый раз он прислал сюда отряд конных полицейских, и они вмиг разогнали смутьянов.

— На этот раз мы поступим иначе, — жёстко сказала Камилия. — Упрячем в тюрьму профсоюзных заводил, чтобы они больше не возвращались сюда и не мешали нам работать. Твой дядя сможет этому поспособствовать?

— Я поговорю с ним, — пообещал Умберту. — Назову ему имена особо ярых активистов. Но как быть с Тони? Ты намерена и его отправить в тюрьму?

— Да, холодно ответила Камилия. — Я сделала для него всё возможное. Отдала ему свою любовь. И что же получила взамен? Теперь он хочет сделать меня нищей!

— Верно, говорят, что нет ничего страшнее, чем брошенная женщина, позволил себе заметить Умберту.

Камилия на мгновение смягчилась:

— Я не знаю, правильно ли поступаю... Но я не могу потерять единственное, что у меня осталось, — деньги, отцовский дом и эту фабрику.

Тони тоже не просто далось решение открыто выступить против Камилии. Он даже всерьёз подумывал о том, чтобы не пойти на фабрику во время забастовки. Ведь его присутствие там не обязательно. Репортаж о забастовке он смог бы, потом написать и со слов ткачих или Жакобину. А тут ещё и у отца назначен очень важный концерт именно на этот день — впервые в жизни он будет выступать в большом филармоническом зале. Для него это грандиозное событие, и он мечтает, чтобы Тони с Марией, а также дона Мариуза сидели в первом ряду и слушали его.