Лоретта Чейз - Недоступная и желанная

Вернуться в прежнее блаженное состояние помогли его руки, которые, лаская ее, опустились туда, где их тела были соединены. Вир вновь стал поглаживать ее в этом месте, как делал немного раньше, когда пытался подготовить ее. Но на этот раз он уже был внутри ее, и прикосновения его пальцев одновременно с легкой вибрацией плоти заставили ее вздрогнуть и рвануться вперед. Это движение причинило ей боль, которая стала повторяться напоминающими биение пульса ритмичными толчками внутри ее.

Через несколько секунд Лидия почувствовала, что он вышел из нее.

– Нет, подожди, – попросил Вир, когда она попыталась его удержать, схватив за плечи. Мышцы под ее пальцами были твердые, как канаты.

Он вновь вошел в нее, на это раз как-то по-другому. Тепло, которое она сразу ощутила, приятной волной разлилось по всему телу.

– О боже! – выдохнула Лидия.

Вир вошел глубже, и она инстинктивно изогнулась, приподнявшись ему навстречу. Боль, которую Лидия вновь почувствовала, смешивалась с усиливающимся удовольствием, и коктейль из этих двух противоположных чувств горячей волной растекся по жилам. Он чуть-чуть приподнялся и вновь углубился в нее, она вновь ответила встречным движением. Потом еще раз, еще и еще. Усиливающаяся волна удовольствия размывала остатки сомнений и огорчений и в конце концов унесла их совсем.

Лидия сдалась окончательно. Ее тело, ее душа, ее воля – все сейчас было в его власти. Ее ладони лихорадочно метались по его приятной гладкой коже, в то время как нижняя часть тела приподнималась и вновь опускалась, подстраиваясь под задаваемый Виром ритм. Эти движения становились все более быстрыми и неуправляемыми, как та гроза, которая разразилась во время их гонок.

Как и тогда, кульминационный момент был для нее совершенно неожиданным. Лидия услышала, как Вир издал негромкий звук, напоминавший не то стон, не то крик неведомого животного, и почувствовала, как его пальцы конвульсивно сжали ягодицы и потянули их вверх, ближе к себе. Затем она ощутила последний, самый сильный из всех предыдущих толчок, отозвавшийся во всем теле яркой вспышкой неведомого ранее наслаждения. Потом это повторилось еще, еще и еще раз, пока Лидии ни показалась, что она, будто взорвавшаяся звезда, разлетается на кусочки и постепенно погружается во тьму.

В охватившем ее затем оцепенении Лидия, как ей показалась, лежала долго-долго.

Долго-долго ей отказывался подчиняться язык. Впрочем, он в этот момент был и не нужен, поскольку голова тоже отказывалась работать.

Когда Лидия сумела, наконец, приподнять веки, первое, что она увидела, – были устремленные на нее глаза Вира.

Прежде чем Лидия смогла понять их выражение, Вир заморгал и отвернулся. Затем он очень осторожно вышел из нее, перевернулся на спину и затих, глядя в потолок.

Лидия тоже молча лежала рядом, думая о том, что это смешно чувствовать себя сейчас одинокой и брошенной. То, что ее обижает, напомнила она себе, не связано с его отношением непосредственно к ней. Это естественное поведение для такого человека, как он. Именно об этом предупреждала Елена. После того как нас используют, мы становимся ненужными.

Но это только ему ненужными. Она отнюдь не бесполезное существо. Нет никаких оснований считать себя таковой только из-за того, что он отвернулся и не хочет посмотреть на нее!

– Я не виновата, – сердито выпалила Лидия. – Пожениться было твоей идеей. Ты хотел переспать со мной. Я предложила тебе себя. Совершенно глупо расстраиваться по этому поводу теперь, когда я предоставила тебе полную возможность изменить мнение обо мне.

Вир приподнялся с подушки, обхватил ладонями лицо Лидии и крепко поцеловал. Она мгновенно оттаяла и обняла его. Он вновь упал на подушку, но на этот раз не отпуская ее от себя, ноги их переплелись От крепких поцелуев голова Лидии кружилась, ощущение одиночества улетучилось, последние сомнения исчезли. Стало совершенно ясно: неприятные ощущения, которые Лидия испытала, никак не сказались на страстном стремлении получить удовлетворение. Проблема в том, что он не довел начатое до конца, и она не получила того, чего ждала.

Между тем Вир, наконец, оторвал губы от ее рта, однако руки его, лаская, продолжали немного лениво двигаться по ее телу.

– Подозреваю, что ты сожалеешь о случившемся, но из-за своего упрямства никогда в этом не признаешься, – сказала Лидия.

– Вообще-то это ты болтала о своей непригодности, – заметил Вир. – И именно ты пыталась найти какой-то свой особый выход из положения.

Выхода Лидия больше не искала. Она поняла: его просто не существует. Хорошо это или плохо, но факт заключался в том, что она теперь накрепко связана с ним. А раз так, то она совсем не против сделать что-то приятное для него и готова подумать о том, что именно.

Прежде всего, она не должна позволять себе думать о боли, которую он может причинить ей. Она в состоянии потерпеть. Жизнь достаточно била ее, чтобы научиться переносить и не такое.

Лидия перевернулась на спину и, оперевшись на локоть, приподняла голову, чтобы получше разглядеть его крупное тело, покрытое симметричным рисунком тренированных мускулов.

– Мне хотелось бы делать все как можно лучше, – тихо произнесла она. – Хотя бы в плане физических ощущений. Но я даже не могу толком объяснить, что происходит.

Лидия и представить не могла, сколь напряженно чувствовал себя до этого момента Вир и насколько легче стало ему от ее сбивчивого признания. Его губы дрогнули и расплылись в улыбке. Это была необычная улыбка. Прежде она не видела, чтобы он так улыбался, иначе наверняка бы запомнила.

Эта улыбка была обезоруживающе мальчишеской, такая, от которой, как когда-то сказала Елена, могут расцвести розы в Арктике. Самой Лидии показалось, что в комнату вдруг заглянуло солнце и осветило ее своими теплыми лучами.

Только что успокоившийся пульс вновь заколотился с удвоенной скоростью, думать не хотелось, хотелось верить во все хорошее.

– Знаешь что, Гренвилл, – сказал Вир, – сдается мне, что ты потеряла голову из-за меня.

– Блестящее открытие, – ответила Лидия. – Думаешь, иначе я вышла бы за тебя? Если бы я спокойно, без эмоций обдумала этот шаг?

– Значит, ты влюбилась в меня?

– Влюбилась? – Лидия посмотрела на него в некотором замешательстве. – Она была писательницей и очень серьезно относилась к значению слов. – «Потерять голову» и «влюбиться» все-таки далеко не одно и то же. – Влюбилась? – повторила она с сомнением.

– Ты же сказала тогда на дороге, что успела привязаться ко мне.

– Я давно привязалась к своей собаке, – сказала Лидия тоном школьной учительницы. – Я отдаю дань необычайной сообразительности Сьюзен и забавляюсь, наблюдая за ее кажущимися порой такими логичными поступками. Мне будет очень жаль, если с Сьюзен что-нибудь случится. Разве из этого следует, что я в нее влюбилась?