Фиона Вуд - Дикая жизнь

– Итак, Бен рассказал мне об этом.

– О чем «об этом»?

Я знаю, что Бен держит слово. Мы же договорились не болтать, и он не станет.

– Я применила старую-старую уловку, а он купился, – она улыбается, глаза сияют. – Сказала, что уже знаю все от тебя, так что пусть не боится, ничего нового все равно не расскажет. Кроме того, что вы сделали это дважды. Этого я не знала.

– Ничего ты не знала.

– Зато я быстро соображаю. Я же знаю, что ты сказала бы мне правду, если бы до сих пор считала подругой. Мы ведь раньше рассказывали друг другу все, – ей хватает наглости надуться и притвориться, будто она обижена.

– Да мне раньше и рассказывать было нечего, – говорю я.

Холли – само озорство, словно никогда в жизни так не развлекалась.

– Значит, ты переспала с Беном… ну и как?

По моей спине бегут мурашки – я узнаю выражение ее лица, каким оно было в давние времена куклы Мэгги Макгрегор: в душе Холли сражаются ревность-ненависть и восхищение-зависть.

– Ты правда считаешь, что это нормально – обманом выведывать правду? Теперь он считает, что проболталась я.

– Слушай, ему все равно, кто и что узнает, он тебе просто уступил, у тебя же задницу припекало, ты все причитала, как бы кто не пронюхал.

– Это он так сказал?

– Что-то в этом роде.

– Он мой парень. Почему тебе вечно надо быть в курсе наших дел? Ты как будто добиваешься такой же доли его внимания.

– Ой, да хватит ревновать! Парни этого терпеть не могут. И вообще, мы с ним друзья. Так что я имею право общаться с ним. Господи, ему просто надо было кому-нибудь довериться, ты ведь ему настоящую истерику закатила с перепугу, что он скажет что-нибудь не то.

– Никаких истерик я не закатывала. И я не ревную.

Я вру. На самом деле ревную. Может, как подружка, я и недотепа, но своей ролью девушки Бена делиться с Холли я больше не собираюсь.

Когда мы крадучись возвращались в «Беннетт», я додумалась спросить у Холли, когда именно состоялся ее разговор с Беном. Оказалось, что на выходных, когда мы разъехались по домам. Пока я препиралась с Шарлоттой из-за ужина, который мне хотелось в мой особенный первый вечер дома, и из-за DVD, который мне необходимо было посмотреть с остальными, Холли, Тифф, Винсент, Хьюго, Хэмиш и Лора устроили себе шикарную вечеринку. Они ходили в «Герцог» в Сент-Килде на концерт группы брата Винсента, «Мольер и медведь».

– А позвать меня ты не догадалась? – не удержавшись, спрашиваю я.

– Ты ведь знаешь, что тебе были бы рады, – уверяет Холли. – Но я решила, что звать тебя ни к чему. Твоя мама все равно никуда тебя не отпускает.

– Неправда.

– Только на тухлые домашние вечеринки. И лишь после того, как она созвонится с другими родителями.

Мне становится так обидно, как в начальной школе, когда меня куда-нибудь не приглашали. Но уже ничего не поделаешь, это все равно что вздрагивать в ответ на пощечину, полученную несколько дней назад.

– Зачем ты это делаешь? – свистящим шепотом спрашиваю я, пока мы протискиваемся через отверстие в сдвинутой панели за водонагревателем обратно в «Беннетт».

– Делаю что? – уточняет она с невинным видом.

– Пытаешься влезть между мной и Беном и выставить меня в неприглядном свете.

– Ничего подобного! Или у тебя есть поддельное удостоверение, о котором я не знаю?

– Нет. Но я могу выглядеть на восемнадцать лет.

– Флаг в руки! – Она закатывает глаза. – Ну конечно, я же не какая-нибудь супер-пупер-модель.

– А Бен хотел, чтобы я пошла со всеми?

Фу, ну и тряпка же я. Зачем я спрашиваю у нее?

– Он ничего не говорил, но наверняка захотел бы. У вас же самый настоящий, страстный роман в разгаре, n’est-ce pas ? Вот только ты так стараешься, чтобы никто ничего не узнал, что ему, естественно, немного обидно.

– Это он сказал?

– Просто догадалась. И потом, ты же из кожи вон лезешь, прикидываясь независимой женщиной, а не просто чьей-то девушкой.

– Я могу быть и тем, и другим.

– Значит, подаешь противоречивые сигналы, – пожимает плечами Холли.

Хотя я и обижена на нее, Бен не должен был никуда ходить вместе с ними. Я приглашала его к нам в гости на выходных в любое время, а он ответил только, что считает нужным уделить время своим близким. Или, как теперь выяснилось, заниматься всем, что в голову взбредет, и не только не позвать меня с собой, но даже не сообщить мне о концерте.

Я злюсь на Холли, злюсь на Бена, злюсь на себя за то, что мне не все равно, и злюсь на маму за непреклонность в вопросах о том, где мне можно и где нельзя бывать.

– Ты ведь не злишься, да? – Холли знает меня достаточно хорошо, чтобы не сомневаться: я буквально киплю от возмущения. – Понимаешь, жаль его, беднягу, – он заслужил хотя бы один вечер на свободе.

– Он не привязан.

– А с виду не скажешь.

Подозрительно легко возбуждающие поцелуи на свидании с Беном настолько сбивают меня с толку, что я забываю, о чем хотела поговорить с ним.

На заметку: сначала разговоры, потом поцелуи.

В нашем языке тела появилось маленькое различие: я стараюсь держать его на расстоянии вытянутой руки, а он – перевести нас обоих в горизонтальное положение, и это, само собой, напоминает мне о самом насущном вопросе повестки дня – отказе от секса.

Я сажусь, и почему-то первым делом у меня вырывается:

– Как так получилось, что ты не сказал мне, что идешь в «Герцог» на выходных?

Бен стонет.

– Как по заказу!

– Ну и что это значит?

– Холли предупреждала, что ты распсихуешься. Слушай, давай не будем делать из мухи слона, ага? Просто так вышло, само собой.

Мое раздражение разом усиливается. Не только потому, что я даже упоминать о той несчастной вечеринке не собиралась, и все-таки ляпнула, но и потому, что Бен и Холли, похоже, опять обсуждали меня за моей спиной. И еще один повод для раздражения: а почему им нельзя поговорить? Они же друзья. С какой стати я злюсь на них за это?

– Ты же меня знаешь, я люблю свободу.

– А я на твою драгоценную свободу и не посягаю – просто говорю: если мы встречаемся, ставь меня в известность о том, что идешь куда-нибудь.

– Что значит «если мы встречаемся»? Хочешь, чтобы мы перестали?

– Холли и об этом тебе наговорила?

– Она предупреждала: тебе наверняка покажется, что это уже слишком, – похоже, вся моя злость написана у меня на лице, но я умудряюсь промолчать. – А с «Герцогом» просто не срослось. Я думал, тебе скажет Холли, а она думала – что я, и когда мы оказались на месте, выяснилось, что ты все равно не смогла бы пойти с нами, потому что у твоей матери строгие правила, и все такое, вот мы и не стали звонить тебе.

Я еле сдерживаюсь, чтобы не закричать.

– Если бы ты соизволил прийти ко мне в гости, то познакомился бы с мамой и убедился, что никакая она не строгая.