Эмико Джин - Токио. Долго и счастливо [litres]

Ее самый большой проступок – отношения с императорским гвардейцем Акио Кобаяши. На просочившихся фотографиях молодые люди обнимаются и жарко целуются. Эти кадры нарушают сразу две нормы: проявление чувств на публике и отношения члена императорской семьи с человеком, намного ниже по положению. «Технически, на фотографиях запечатлены моменты из личной жизни. Я не отрицаю случившегося. Но при этом не стану вдаваться в детали». Что же, гвардеец и принцесса все еще вместе? «Я согласна с тем, что бóльшая часть моей жизни публична и о ней будут писать в СМИ. Однако некоторые моменты, особенно касающиеся любви, я намерена держать при себе. По крайней мере до тех пор, пока сама не решусь рассказать о них. Мне бы хотелось извиниться перед господином Кобаяши и его семьей. Я и не думала выставлять наши отношения напоказ. И прошу прощения за все последовавшие за этим беды. Мне бы хотелось разъяснить ситуацию. Таблоиды выставили господина Кобаяши в дурном свете. Отношения развивались равномерно с обеих сторон. Никто мной не воспользовался. На какое-то мгновение мы были очень счастливы». В голосе принцессы звучит тоска – как у тех, кто любил и потерял.

Об одном человеке принцесса не слишком распространяется. И это ее мама, Ханако Танака. «Мама очень скрытная, – говорит она. – Но могу сказать одно: она – замечательный родитель: чуткая, добрая и отзывчивая». О возможном союзе наследного принца с ее матерью принцесса не распространяется и заводит разговор о знакомстве с императором и императрицей. «Я очень волновалась, – признается она. – Но в то же время для меня это была огромная честь. Сначала мы немного побеседовали. Думаю, они просто успокоили меня».

На вопрос о том, как император и императрица относятся к роману сына и ребенку, Терри Ньюман (императорский биограф, награжденный премией имени Дзиро Осараги за свою книгу «Император Такэхито: человек и народ») ответил: «Императрица славится своими прогрессивными взглядами на проблемы женщин и детей, рожденных вне брака, что осуждалось до трех последних десятилетий. Также она открыта всему новому. Императрица выросла в схожей ситуации, что и ее новая внучка. Она родилась в бедной деревне и не имела ни малейшего представления о придворной жизни, пока в университете, куда ее приняли на стипендию, случайно не встретила тогдашнего наследного принца. Больше всего на свете император и императрица ориентированы на семейную жизнь. Заголовки газет пестрили сообщениями о том, что они нарушили традицию, решив воспитывать детей в собственном доме. Правда, на принцессу ставки ниже. Будь она мальчиком, тогда споров касательного того, может ли незаконнорожденный ребенок унаследовать трон, было бы гораздо больше».

А что считает сама принцесса Изуми? Не так давно велись обсуждения, может ли женщина унаследовать Хризантемовый трон. Видит ли она себя императрицей? «Даже не знаю, – прямо отвечает она. – Сейчас я учусь быть принцессой».

Что бы ни уготовило ее императорскому высочеству принцессе Изуми будущее, ясно одно: отец примет все. Но самое главное в другом: по-видимому, принцесса Изуми принимает сама себя. Это заслуживает аплодисментов.

На следующей неделе читайте продолжение интервью, в котором принял участие его императорское высочество наследный принц Тошихито.

Оказывается, Токио – это город романтики, прощения и милосердия. С тех пор как в журнале Women Now! опубликовали статью, за воротами дворца стали появляться плюшевые медведи, фонарики, оригами, тарелки с дораяки и записки. Гвардейцы собирают подарки в охапки и, убедившись, что они безопасны и кукла каваи не стреляет лазером из глаз, приносят их мне. В основном их шлют девочки-подростки. На записках в форме сердечек они выражают безграничную поддержку моим не сложившимся с Акио отношениям. Приходят письма и от японцев, рожденных за рубежом. В моих словах они узнали себя и хотят поделиться своей историей. Отклик ошеломляющий. Никогда не думала, что способна разжечь такое пламя. Я обязана ответить всем и каждому, кто оставил адрес. Господин Фучигами не в восторге от этой идеи, но все-таки выделил время в графике на ответы. Так и живем.

– Ого, вас приглашают на свадьбу, – говорит Марико. В руках у нее приглашение с изящной надписью. Я обратилась к фрейлине за помощью разобрать груды писем.

– Положите его в стопку «всякое», – отвечаю я.

– А как насчет этого? – Марико держит записку, привязанную к букету. – Это настоящее предложение руки и сердца. – И открывает ее. – Он заявляет, что его годовой доход превышает пять миллионов иен. О, тут еще и фотография! Да и выглядит он небезнадежно. – Она показывает мне снимок. Он вдвое старше меня. Его темная шевелюра срочно нуждается в стрижке.

– «Всякое», – отвечаю я, потирая виски. Возможно, я откусила больше, чем способна прожевать. Мама предложила остаться помочь, но я видела: ей не терпится вернуться в Штаты. Все окружающие меня средства массовой информации приписали ей серьезную степень отшельничества (якобы она испытывает непреодолимое желание сидеть дома с занавешенными шторами и пьет нефильтрованную воду из-под крана). Папа собирается скоро навестить ее. Я поеду с ним. Эти двое по-новому трактуют термин первые шаги – вне границ .

– Все чудней и чудней, – замечает Марико, открывая маленькую коробочку с остатками золотой оберточной бумаги – скорее всего, гвардейцы постарались.

– Что там? – спрашиваю я, продолжая писать ответ. – Если опять дораяки, то их придется пожертвовать. Нам просто места не хватит.

– Это брелок с вашим именем.

Медленно поднимаю голову, глядя на свисающий с коротких пальцев Марико предмет.

Она копается в коробке.

– Здесь записка.

Подскакиваю со стула.

– Дайте взглянуть. – Беру брелок и записку. Он деревянный, на нем нарисована радуга и вырезано мое имя. Очевидно, что сделано вручную. Для меня. Я рассказала об этом Акио в Киото той ночью, когда мы гуляли, когда мы впервые поцеловались. Что он ответил? Если бы я мог, я бы взял ваши печали и закопал их глубоко-глубоко. Повертев в руках, читаю записку.

Это он . Я знаю, что это дело рук Акио, точно так же, как знаю, что Земля вращается вокруг Солнца. Мое сердце стучит, рвется наружу.

– Когда принесли эту коробку? – Но, не дожидаясь ответа, иду к передней двери, надеваю туфли и выхожу. Рейна тут как тут. Она согласилась быть моим новым главным гвардейцем и каждый час таскала мне ящики с записками от ворот.

– Ваше Высочество, – кланяется она мне.

Я не останавливаюсь. Не могу. Несусь со всех ног прямо к воротам. Рейна за мной. А теперь уже рядом. Бегун из меня никакой.