Аннэ Фрейтаг - Мне не жаль [litres]

– Нет, – говорит Линда.

– Я все равно скажу тебе, потому что ты позвонила мне именно поэтому. Потому что мы не друзья.

Линде приходится смеяться:

– Хорошо, я слушаю.

– Пока Момо ничего об этом не знает, с ней все будет в порядке, а тебе будет плохо. Так и должно быть. Потому что ты изменила. Ты заслуживаешь это чувство вины. И ты это знаешь.

После этого наступила холодная тишина. Период времени, который, кажется, состоит из нескольких минут, но, вероятно, просто так кажется. Период, когда Линда просто стоит неподвижно, обнаженная, с мобильным телефоном у уха.

– Ты в порядке? – в какой-то момент спрашивает Юлия.

– Нет, – говорит Линда. – Но спасибо.

Мне было ровно двенадцать лет, когда я поняла, что быть особенной – нехорошо. Я была почти на голову выше других девочек моего возраста. Я была выше, чем большинство мальчиков. Именно тогда ко мне пришло болезненное осознание: лучше соответствовать норме. Быть среднего роста, средней красоты, среднего интеллекта. Нормального веса, с комбинированной кожей и русыми волосами. Кроме того, возможно то или иное небольшое отличие – например, миопия [12] Миопия , или близорукость – дефект зрения, при котором человек вблизи видит хорошо, а вдали – плохо. или дислексия [13] Дислексия – избирательное нарушение способности к овладению навыками чтения и письма при сохранении общей способности к обучению. . Обычное лицо, красивое, да, но, пожалуйста, не слишком красивое. Пожалуйста. Маленький нос, большие глаза и тому подобное. Быть кем-то, кто никого не беспокоит, потому что он не может быть ни для кого опасен, без углов, без веснушек, без плохих слов, просто несвежее дружелюбие. Быть как тихая младшая сестра. И, пожалуйста, всегда и во всем. Изображение человека, которого можно забыть за доли секунды, потому что лицо просто стирается из памяти.

Я думаю, что жить легче, когда ты такой. Когда тебя никто не вспоминает, потому что ты такой невероятно обычный. Средний балл – 4, и несколько хобби, которые говорят сами за себя. Все остальное может обидеть людей. Как ты относишься к тому, что твоя дочь занимается боксом? Разве это не спорт для мальчиков? Лучше играть на чертовом пианино. Футбол и балет тоже подходят, но только до тех пор, пока мальчики играют в футбол, а девочки танцуют балет, ни в коем случае не наоборот. Парусная лицензия тоже хороша в соответствующих кругах. Тут нужен досуг, который не кричит всем, насколько они обычные. Лучше быть гением после школы. Если вы вообще им станете. А если станете, то будьте приземленнее. Потому что все чуждое пугает других. И страх делает с людьми невообразимые вещи.

Я очень давно хотела стать девушкой из толпы. В широком смысле. Но это не я. И мне никогда ею не стать. Слишком большая, слишком другая. Я незавершенная картина. И моя жизнь полна недостающих частей. Может, я даже не смогу узнать, кто я на самом деле, может, мне и не нужно узнавать себя слишком хорошо. Может, я только начинаю себя узнавать. Кем я хочу быть, это не то, кем я должна стать. Но я больше не та, кем была.

Когда я смотрю на то, что я сделала, мне немного стыдно, но недостаточно, чтобы сожалеть об этом. Публикация этих записей не была ошибкой. Некоторые вещи должны открыться, иначе вы подавитесь ими. Я не думала, что кто-то сломает Юлии нос, я имею в виду, боже, что не так с людьми? Тем не менее это было правильно. Как один из тех разрушительных лесных пожаров, после которых почва становится намного плодороднее. На первый взгляд катастрофа, на второй – новое начало.

Когда я ранее снова прочитала запись Юлии о себе, я как будто смотрела на себя со стороны. Я все еще чувствовала ее предложения, но уже не как лезвия, а как ветер на вершине дерева. Меня задевало, но боли больше не было. Как будто я привыкла к словам Юлии за последние несколько дней. Образ создан. И внезапно я почувствовала себя странно целостной, такой, какой я была с самого с детства. Тогда нам с братом на Рождество подарили щенка ездовой собаки. Сибирская ездовая собака Сеппалы [14] Леонард Сеппала – норвежско-американский профессиональный гонщик на собачьих упряжках, заводчик, тренер-кинолог. , если быть точнее. Это было до того, как мы переехали сюда, в этот дом, полный комнат для гостей.

Марла была похожа на волка. С густым мехом, она выглядела так, словно знает ответы на все мои вопросы. И куда бы я ни пошла, она следовала за мной. Как будто она была моей тенью. А потом какой-то засранец задавил ее, в мгновение ока стер ее из моей жизни.

Это произошло в пасмурный вторник зимой, вскоре после того, как я пошла в школу. День был сурово холодным и серым, как черно-белая фотография. При других обстоятельствах я бы давно его забыла. Среди многих других этот был бы незначительным. Но теперь он выделяется. Как шрам на лице. Я помню каждую деталь того вторника. Ледяной запах воздуха и ощущение шерстяных перчаток на тыльной стороне ладони. Солнце, которое так и не пробилось сквозь облака; молочный круг света, задыхающийся в небе. Когда я пошла в школу тем утром, Марла была еще жива. Когда я вернулась в полдень, она была мертва. С ней исчезло то чувство заботы, которое у меня всегда просыпалось, когда она была рядом. Как будто мы были стаей, она и я.

С тех пор я часто мечтала бродить звездными ночами по лесу под высокими деревьями. Тихие шаги, и она рядом со мной. И вдруг я снова чувствую это. Как будто что-то заперлось во мне. Как будто я вернулась к себе.

Оглядываясь назад, я радуюсь, что прочитала статью Юлии о себе. Горькую правду, которую я просто не хотела видеть.

Думаю, мы все – лишь миг. Мимолетный миг времени. Сумма наших решений, и, следовательно, то, что имеет смысл, появляется только в конце – если вообще появляется.

Вчера вечером незадолго до полуночи Линда получила сообщение от Момо. Всего одно предложение: хотелось бы, чтобы все было по-другому, но я еще не готова. Линда хотела на это ответить, но не знала, что именно. Она искала подходящие слова, путь от своего мнения к мнению Момо, словесный подвесной мост, на середине которого они могли бы встретиться. Но нет середины между пикантностью и секретностью. Никаких компромиссов. Две стороны обращены друг к другу. Она на одной, а Момо – на другой. И где-то посередине их с Эдгаром секрет.

Линда села на велосипед и поехала в спортзал. Всю неделю она не тренировалась. В среду из-за ссоры с Эдгаром. В четверг – потому что она переспала с ним. В пятницу из-за ситуации с Юлией, а вчера – из-за Момо, с которой все так неудачно сложилось. Она могла пойти в субботу, но тогда она слишком долго разговаривала с Юлией. В животе у нее до сих пор все сжимается, как будто Линда не только сделала что-то не так, но и съела что-то не то. Она не могла перестать думать о том, что сказала Юлия: «Ты заслуживаешь чувство вины. И ты это знаешь». Вдобавок совместные фотографии с Эдгаром смешались у нее в голове. Образы, о которых Линда не хотела думать и которые одновременно возбуждали ее. Она сказала себе, что возбуждение – это чисто физиологическая реакция, такая же безобидная, как урчание в животе или чихание. Но в то же время она знала, что это неправда. Что это наполовину ложь. Может, даже больше половины.