Т. де Каминос - Демайсо. 2

– Молчи, негодник! – толстуха воздела руки. – Как может честная девушка ехать на ужасном мотоцикле, даже и с перилами? У неё бельё провоняет бензином! Что скажут клиенты? А твоя несчастная мать? Она окончательно спятит, если узнает, что ты с компанией дармоедов разъезжаешь по округе под дождём безо всякого толку! Она отдаст мотоцикл твоей сестрёнке.

– Но вы же не настучите мамаше?

– Конечно нет! По её голове стучать уже поздно! Полюбуйся-ка на свои штаны! Они насквозь промокли! А у тебя и так течёт из носа!

Юнец смутился, а его дружки весело заржали.

– Вот сейчас мы кончим ужинать, – прикинул один из бродяг, вытирая губы воротником рубахи, – и проводим кисулю.

– Ух ты! – подбоченилась толстуха. – Размечтались! Неужто я кому из вас позволю провожать такую кралечку? Да это всё равно, как дать волкам пасти откормленную овечку!

– Брось, Салли! – сердито возразил оборванец, поднимаясь на ноги. – По-твоему, мы не похожи на джентльменов? Проваливай-ка домой, старая калоша!

– Я жду своего старика, – возразила Салли и подбоченилась.

– Разве Дюк придёт сюда? – испугался оборванец и плюхнулся обратно на пол.

Юнцы сдвинули головы и стали тихо переговариваться. Бродяги быстрее задвигали челюстями.

У Филипа засвербело в носу, и он оглушительно чихнул.

– Эй! Кто там? – крикнула толстуха, всматриваясь в темноту. – Это ты, Дюк?

Салли выскочила из павильона и устремилась к Филипу. Он попытался скрыться в кустах, но запутался в плаще и упал. Салли помогла ему подняться и потащила за собой. Не успел Филип опомниться, как очутился среди бродяг. Он отворачивался от света и прятался в плаще, как шелкопряд в коконе. Тщетно! Несколько крепких рук сноровисто стащили с него плащ и принялись грубо вертеть незнакомца из стороны в сторону.

– Это не Дюк! – заявила раскрасневшаяся толстуха. – Это – благородный джентльмен! Поглядите-ка на его лакированные туфли! Они стоят триста фунтов! Спешили на автобус, сэр? Он давно не ходит. Придётся идти пешком, если не хотите прокатиться с этими вот парнями или ночевать здесь с голодранцами. Он не хочет! Лучше немного прогуляться! Верно?

– У меня машина, – признался Филип, пытаясь вырваться из рук толстухи.

– Застрянет! – уверила Салли. – Да тут же идти-то всего ничего! А вы, случаем, не из киностудии?

В павильоне повисла зловещая тишина. Затем один из бродяг протяжно свистнул и проворчал:

– Ставлю пиво против огурца, что этот щёголь как раз оттуда.

– А я, – заявил его товарищ, – держу пари, что он не успеет дойти до города, как переломает себе ноги и выколет глаза.

– И утром проснётся в канаве с перерезанной глоткой, – заключил третий бродяга, вытирая о дырявые штаны кривой нож, которым только что извлекал из банки куски свиного жира.

– Я не из студии, – промямлил перетрусивший Филип. – Я по личному делу. И не уверен, что мне нужно попасть именно в ваш замечательный город. Должно быть, я ошибся. Я, пожалуй, поеду восвояси.

В павильон прошмыгнул запыхавшийся мальчишка лет семи. В руках он сжимал большущий ржавый гвоздь.

– Здесь рядом какой-то козёл бросил та-а-акую тачку! – выпалил он. – Я хотел забраться внутрь, да не смог открыть двери. Только зря краску искорябал. Ничего, зато я проколол шину! Дайте мне отмычку, я хочу пошарить в салоне и багажнике.

– Это же моя машина! – вскричал Филип и схватил парнишку за ухо. – Ах, ворюга! Ты ответишь за разбой!

– Отпустите малыша! – вступилась Салли за хнычущего от боли юного грабителя. – Он не мог знать, что тачка ваша. Билли! Была там какая-нибудь записка, что эта машина его?

– Я не умею читать! – взвизгнул Билли. – Ой-ой-ой! Да отпустите же меня, в самом деле! Не то я гвоздём проткну вам брюхо!

Филип увидел, что бродяги и юнцы окружили его плотным кольцом, и взгляды их показались ему недобрыми. Уху была дарована свобода.

– Чего повскакали? – прошипела Салли. – А ну, кыш по углам! Видите ли, сэр! Весьма вероятно, что кто-то из этих голодранцев – его отец, а кое-кто из этих парнишек – брат. А так как наверняка этого никто не знает, все они любят сорванца, как родного. Его несчастная мать живёт только тем, что приносит домой сынок, а он, сами видите, ещё слишком мал, чтобы приносить что-нибудь стоящее.

– Враки! – возмутился Билли. – Вчера я добыл утку!

– Глупыш! – ласково сказала Салли. – Это была дохлая чайка.

– Ну и что? – рассердился Билли. – Мы всё равно её съели! Она была жирная, как ты!

Салли отвесила мальчишке звонкую пощёчину.

– Сопливый недоносок! Не смей говорить мне гадости! Сейчас джентльмен даст тебе монету, и ты будешь караулить его машину, пока он не вернётся.

– А если он не вернётся? – широко улыбаясь, спросил бродяга с кривым ножом.

– Что за беда! Тогда мы… – начала Салли, но тут же спохватилась. – Конечно, он вернётся! Только проводит девочку и уладит свои делишки. Да, сэр! Вам крепко повезло! Милашка хочет в город, а отвести её некому. Но джентльмен не бросит в беде такую куколку. Верно? Да вы поглядите на её ножки, сэр! Верьте моему опыту, всё прочее – не хуже! Кстати, мистер! К кому вы направляетесь? Я спрашиваю потому, что вы, похоже, впервые в наших местах. Я подскажу самый короткий путь. Так кто вам нужен? Или вы всё-таки из киностудии?

– Я ещё раз со всей ответственностью заявляю, что не имею ни малейшего отношения к киноиндустрии! – вскричал не на шутку испуганный Филип. – Я всего лишь ищу одну… э-э-э… знакомую. Я имею основания думать, что она находится где-то в этом районе. Возможно, мне лучше обратиться в полицию? Вы не знаете, далеко ли отсюда участок?

– На кой чёрт вам участок? – удивилась Салли. – Там вы точно не найдёте ни одной, даже самой колченогой малышки. Зато в городе для такого красавчика просто райские кущи!

– Я возьму денежку! – сообщил Билли. – И буду хранить вашу телегу до утра.

– Шалун вытащил ваш бумажник! – восхитилась Салли. – Отдай-ка его мне, пострелёнок!

Салли схватила бумажник и открыла его.

– Вот тебе монета, негодник! Беги к машине! Ого, сэр! С такими деньжищами вы далеко не уйдёте! Нет, сэр, не уйдёте! Я сохраню кошель у себя. Утром отыщете меня здесь же. Девочкам в городе скажете, что после я сама с ними рассчитаюсь. И другим обещайте то же. А мы с вами сочтёмся утром. Идите, сэр, идите! Благослови вас Господь!

Филип не успел опомниться, как его вытолкали на улицу.

– Сэр! Можно мне с вами? – услышал он испуганный голосок.

Рядом с ним стояла девушка с остановки и жалобно смотрела ему в глаза.

– Зачем тебе накидка, цыпочка? – раздался грубый голос оборванца с кривым ножом. – У джентльмена такой просторный плащ, что вы оба там прекрасно поместитесь и нисколько друг друга не стесните! И ещё останется место для кого-нибудь!