Mel RedWolf - Лед, шоколад и горький кофе. Цветы выжженных троп

С каждым днём Карлин крепла, становилась сильнее и быстрее, и теперь наконец-то настал тот момент, когда она, дочь Главы Службы, смогла встретить живую историю. Этот момент девушка прокручивала в своей голове миллионы раз, представляла её по рассказам окружающих. Девушка знала, что у её матери – такие же вьющиеся волосы, а ещё мельком помнила с детства, что они длинными волнами струились с плеч и были очень мягкими на ощупь.

Знала, что её глаза голубые, как небо, а ещё выразительный взгляд. Ещё, что мать стала прихрамывать после одного из этапов войны, ведь один раз ей удалось увидеть её, сбежав с этажа младших воительниц. Тогда мать выглядела очень хрупкой, а рука её сжималась на трости, что всё равно почему-то заставляло её пошатываться.

И теперь эта суровая женщина, чьи губы были несколько тоньше губ самой Карлин, смотрела так нежно и трепетно, но и с неразделённой болью в глазах. Их неровный блеск действительно делал взгляд выразительным, один глаз из двоих был почти синим, а другой голубым, как небо. Изысканная линия бровей подчёркивала волевой характер Главы Службы, острый подбородок очертила ямочка, которая, если присмотреться, была от мелкого шрама, но он не заливался краской, в отличие от шрама, рассекшего скулу, бровь и даже веко женщины.

И почему же взгляд этих глаз, нежный, любящий, становился чудовищно-гневным, когда переходил на лицо её матери? Что между ними? Неужели поэтому Ирен и Лана так редко виделись прежде? И что же должно было произойти, чтобы так сильно возненавидеть собственную жену? Карлин было невдомёк. Но первый момент непонимания сошел на нет. Рука девушки нашла руку своей аловолосой матери, сжав её крепким пожатием.

– Пойдем, мама, мы дома.

Поджав свои яркие нежные губы, пухлые почти по-детски, Карлин шагнула за уходящей вперед, чуть придерживающейся за трость главой рода Драйфорд.

Ирен улыбнулась уже знакомому по череде гостевых посещений поместья дворецкому и служанке, проходя вместе с девочкой… Хотя какая это была девочка? Карлин уже давно перестала быть ребёнком, но как возможно понять это родительскому сердцу? Ирен до сих пор не теряла возможности проводить с ней всё свое свободное время. Уделять ей внимание, дарить тепло и материнскую любовь, ту самую, которую она могла получить от своей настоящей матери, от Ланы. Но была ли это её вина? Нет. Ирен ведь не запрещала присутствовать в жизни дочери, но ценой этого присутствия выступило одиночество Мари.

Теперь же они пришли к этому дню. Долгие годы, проведенные вместе, могут быть перечеркнуты одним этим ужином. Ирен внимательно осмотрела женщину, с которой их до сих пор связывали узы брака, но ничего более. Любовь. Когда-то давно клыкастая испытывала что-то такое странное. То, что заставляло её постоянно думать о Лане. Мечтать о чем-то. Да, даже Цепеш мечтала.

Но ещё тогда, после заключения договора, Ирен спихнула всё на простой интерес и решила более не акцентировать на подобном своего внимания, оставаясь в одиночестве всего каких-то десять лет. А потом ей просто не до любви было. Первое время Ирен ужасно ревновала, метала стулья, вазы, бумаги, чернильницы и столы, но потом хлопоты о ребёнке заменили всё: грусть, ревность, одиночество… Но теперь она не чувствовала к супруге ничего, кроме благодарности за столь дивное дитя.

Сейчас рядом с Ирен стояла взрослая девушка. Так волнительно. Что же скажет Лана? Расскажет ей всё сегодня? А есть ли смысл скрывать дальше? Тут, конечно, был и очень злой взгляд варга. Рассеченное веко, бровь и скула – умудрилась же. Вампирша в тайне ото всех иногда посылала кого-нибудь, чтобы узнать о состоянии Главы Службы, пусть постоянно и твердила себе о том, что она более не испытывает к жене ничего тёплого. А все эти беспокойства связаны лишь с Карлин, ведь ей будет больно, если с матерью что-либо случится.

– И ты здравствуй, дорогая, – очень даже приветливо произнесла эти слова Ирен, сжимая руку своего ребёнка, которого желала защитить от всех этих скандалов любой ценой. Карлин всегда была очень чуткой и переживала сильно, хоть и не говорила о том. Но могла ли она спрятать тусклый свет печали в своих глазах от той, что заботилась о ней с самых пелёнок?

– Я тоже очень рада встрече с тобой после такой длительной разлуки.

Ирен никогда не показывала Карлин ничего, кроме любви со своей стороны, так что и тут была весьма мила и добра к супруге, которая, тем не менее, продолжала раздражать своей заносчивостью. Лана строила из себя пострадавшую, что злило Цепеш ещё сильнее, и тонкая бровь давно бы начала выбивать дробь, если бы за эти долгие годы жизни с маленьким варгом Ирен не научилась бы контролировать свои чувства.

Проблемы королевства. Их решение требовало не одной встречи с аристократами, которые частенько выводили клыкастую из себя. Но Цепеш не могла себе позволить приходить к малышке Карлин с теми же эмоциями. Лишь однажды она запамятовала о том, что это не простой ребёнок. Благо, юная Драйфорд, и сама всё уже понимала, пусть и испугалась матери сильно.

– Да, милая, пойдем. Мы дома.

Каждое слово Ирен, да одно её присутствие так злило Лану. Она считала её той, кто отнял у неё драгоценность, хотя совсем забыла, что ради этой драгоценности она сначала вонзила нож предательства в сердце чистокровной.

– Что бы сегодня ни случилось, знай, я люблю тебя, – Ирен улыбнулась Карлин, погладив её по тыльной стороне ладони. Волнение, страх, что обычно проявились бы и очень открыто. Женщина старалась скрыть всё это от своего ребёнка, надеясь лишь на то, что девочка поймёт всё и простит вампиршу.

– Тебе это не поможет, – достаточно резко оборвал голос спереди вместе с открывшейся дверью. Светловолосая бестия стояла в дверях, опираясь на трость сильнее прежнего, будто желала сломать этот предмет, а возможно, им ударить.

– Вот так, значит… после такой длительной разлуки даже обнять не хочешь? – как-то обиженно произнесла вампирша, не от того, что забыла условия договора, который и по сей день носила в пространственном кармане. Ирен старалась сглаживать острые углы, хотя иногда и сама не могла сдержаться и резковато отвечала жене.

– Ох, прости мне мою штабную грубость. Я бы и поцеловала, но не при других. Ты же сама понимаешь. Столько лет прошло… – мечтательно закончила варг, видно, решив взаимно уколоть супругу. Голос не поменял своей колкости, хотя хриплое его звучание делало иронию крайне едкой. Вот только почему он так хрипел? Травма? Возраст? Или же что-то другое? Гадать приходилось с трудом. Варг оставалась всё прежней со своим пряным парфюмом, резким терпким набором тональностей и тонким запахом роз. Как же жаль, что её натура не столь нежна.