Mel RedWolf - Лед, шоколад и горький кофе. Цветы выжженных троп

Карлин дрогнула от столь непривычного резкого звучания голоса и вспышки гнева, но и успокоения. Что это значило? Подобные мысли дочь этого брака не желала даже держать в голове, попытавшись скрыть хотя бы от Ирен свое волнение, одарив вторую мать решительным взглядом. Столкновение двух пронзительностей, в которой, впрочем, Карлин пришлось опустить взгляд. Слишком страшно было смотреть в такие глаза, которые не были злыми, но всё равно пугали, будто готовили к чему-то ужасному. Почему-то складывалось мнение, что эта женщина не солжет, но и не пощадит, если будет даже такая возможность. В комнату дочь пропустила аловолосую, а после вошла за ней. Улыбка Алиссии была пусть и виноватой, но самым лучшим явлением этого вечера.

– Как ты выросла, племянница! – восторженно отозвалась зеленоглазка, раскрыв свои объятия, в которые, не в силах удержаться, нырнула Карлин, прикрыв глаза, приятно до дрожи зажмурившись.

– Давно не виделись, тётушка Алиссия. Как приятно видеть тебя в здравии, – ответила своим мелодичным мурчанием варг, встретив веселую улыбку Алиссии и заговорческий взгляд. Всегда она так – ориентировалась на чувства, а на слова смотрела так, будто её обманули. Но сейчас Карлин была уверена в своих словах и вскоре добилась своего. Алиссия коснулась её вздернутого вверх кончика носика и улыбнулась мягче.

– Садись. Пообщаемся позже. А то твоя мать съест нас взглядом, – усмехнулась своей сестре варг, на что, впрочем, Лана прошла до своего места с чудесно хладнокровным видом. Ни одного лишнего взгляда не позволила себе женщина, пока не устроилась во главе длинного стола, отставив небрежно трость в сторону. Только тогда льдистые кусочки синей смеси огня, стали и хлада обратились к дочери, изучающе, но одобряюще.

Весь стол оказался щедро накрыт. Из блюд многие из острых, как индюшка, так и жаркое, лагман с доброй порцией специй и соли. Не острым оказался разве что только сырный суп и желе, что шло в сей раз как десерт. А закуски отличались той же пикантностью, особенно с устрицами и осьминогами. Видно, ориентировались на вкусы хозяйки.

– Как прошла дорога? Слышала, к вампирам уже нет прежних гонений, но если такие есть, то ты только скажи, дорогая. Мне небезразлична твоя судьба,

Произнесла негромко Глава Службы, настроив голос на нужный лад. Мускул на скуле подернулся, и варгу пришлось улыбнуться, чтобы скрыть такой печальный и дискомфортный дефект внешности, что пусть и не был так ужасен, как могло быть, если бы не умела Лана пользоваться магией и осталась без глаза, но и не красил в достаточной мере, подчеркивая иной раз суровость и статус.

Алиссию встретили объятия ещё одной благоухающей девушки. Разве можно было даже подумать о том, что у Ирен есть столь взрослая дочь, когда она выглядела почти так же, как и Карлин? Но вскоре и вампирша заняла положенное ей место, за которым сидела вот уже больше тридцати лет. С высоты прожитой жизни прошлые обиды казались глупостями и всего лишь детской влюбленностью.

– Здравствуй, Алиссия, как ты поживала? У нас совсем не было времени заглянуть к тебе. Дела словно копились и навалились на голову в заранее подобранный момент. Я уже боялась, что мы не успеем и приедем на пару дней позже. Наша работа всегда мешала счастью и лишала Карлин семейного тепла, – как-то виновато произнесла клыкастая и мельком глянула на Лану.

Неужели она всё же расскажет обо всём Карлин? Она хочет разрушить их безмятежную жизнь. Хочет отомстить, но за что? Таков был уговор, который она лично подписала. Лана не осознавала того, что одним лишь тем, что запретила к себе прикасаться, уже нанесла рану, кровоточащую в десять раз сильнее. Руки вампирши, до сих пор лежащие на коленях, сжались в кулаки, а напряжение немного спало с мертвенно-бледного тела. Тяжелый вздох и надежда на то, что голос не дрогнет и не подведёт свою хозяйку в столь ответственный момент.

– Как ты и сказала, прежних гонений к вампирам нет, а если и будут, то я обязательно обращусь к тебе за помощью, ты ведь у нас глава службы безопасности, да и глава семьи. Это я так. Играю на досуге в королей и феодалов, – специально выделив слова о главенстве в семье, произнесла вампирша и похлопала длинными ресничками, словно ничего такого и не сделала вовсе, хотя нарочно напоминала о том, почему они пришли к таким натянутым отношениям. Но ничего более, ведь очень скоро она снова отвлеклась на милую Алиссию, что была приятнее своей сестры раз в десять как минимум.

– Ничего страшного, Ирен, у меня тоже были дела, – многозначительно скользнув взглядом по фигуре сестры, Алиссия вдруг сделала удивленный вид и перевела взгляд на вампиршу.

– Ты ведь знаешь, что Империя была в военном положении? Так что времени у всех не было, тем более у варгов дипломатической миссии. Впрочем, и людей, не только нас, порой пытались отравить, а порой и подчиненных, так что хлопот было много не только у Ланы. Я бы с радостью побыла рядом с племянницей, но нужно было выиграть время для сражающихся на фронте, – объяснилась вновь сестра главы службы, это воплощение тепла, искренности и добра.

Даже спустя столько лет Алиссия казалась всё той же нежной юной девушкой, чьи глаза никогда не выражали остроты, а обволакивали бархатом. Впрочем, этим теплом варг не спешила делиться в больших количествах, ведь нисколько не задумывалась о том, чтобы завести свою собственную семью. Быть может, это проклятье её дара? Ведь, насколько известно, самая остро чувствующая других варг так и не продолжила свой род. Её подстрелили в этой войне чуть раньше Скьелда, открыв тем самым траурный сезон смертей старейших и лучших.

Немного подумав, вампирша всё же ответила Алиссии. Как же она, королева всех вампиров, могла не знать о военном положении Империи? Не раз Цепеш надеялась получить запрос о подкреплении. Но его не было, и руки Ирен были связаны, даже учитывая то, что её супруга и дочь принадлежали Империи. Она не могла ввести свои войска на чужие территории, ведь это могло вызвать войну не только с Альянсом, но и с самой Империей.

– Да, эта война оказалась затяжнее, чем я ожидала. Она унесла с собой слишком многих, кого теперь можно лишь с грустью и теплом вспоминать, но не за столом об этом.

На миг аловолосая показалась более серьезной, об этом говорили её поджатые губы и опущенный взгляд, в котором абсолютно точно читалась скорбь по ушедшей Элен и её муже. Они не были хорошими друзьями и точно не стали родственниками, но Цепеш до глубины своей тёмной души уважала бывшую главу службы и Скьелда. Но после такой минутки грусти она вновь приложила усилия и улыбнулась, поднося вино к губам и сделав пару глотков. Бокал отставили обратно на стол, а в руках оказались вилка и нож, которым разрезан был кусок индюшки.