Ричард Брук - Охота на носорога

– Ни за что на свете, папочка. – Маргарет не покраснела и не отвела глаз, но сердце кольнуло стыдом… Она не любила обманывать отца, шла на это лишь в случае крайней необходимости, но сейчас возник именно такой случай.

Поездка к Пиа затевалась не из-за неустанных свадебных хлопот – они играли всего лишь роль канвы для основной вышивки, где центральным сюжетом было любовное свидание… в той самой дубовой роще, на берегу ручья, среди скользящих по воде теней и рассеянного золотого света, что проникал сквозь густые глянцевые кроны, точно соглядатай.

Искусство лжи Мэг освоила в детстве, водя за нос строгую няню и надоедливых придирчивых тетушек, и довела до совершенства в школьные годы – иначе в питомнике идеальных леди было не продержаться от каникул до каникул… но никогда прежде ложь не касалась таких серьезных предметов, как невинность и телесная добродетель. И никогда прежде жесткий корсет англиканской морали не причинял ей таких терзаний.

****

Эдвард ждал Мэг в условленном месте, в глубине светлой дубравы, у небольшого каменного мостика, там, где ручей делал поворот и распадался сразу на три русла, а один из старых дубов почти надвое расщепило молнией. Юпитер, отпущенный пастись, лениво бродил по берегу и щипал сочную весеннюю травку, очень довольный отдыхом в тени после бешеной скачки… но он сразу же встрепенулся, задвигал ноздрями и заржал, издалека почуяв приближение Нимфеи – снежно-белой, с жемчужным оттенком гривы и хвоста, арабской лошади, всегда выбираемой Мэг для долгих верховых прогулок.

Эд тихо свистнул, подзывая коня, и, когда тот послушно подбежал и по-собачьи ткнулся мордой в сгиб руки, взял поводья и надежно закрепил их на одной из толстых нижних ветвей, чтобы упредить чрезмерно бурную встречу Юпитера и Нимфеи.

– Веди себя прилично, как настоящий джентльмен, понял? Не пугай леди и не вздумай орать на весь лес от радости, как в прошлый раз… – наставительно проговорил Эдвард, и получил в ответ насмешливое фырканье: дескать, я-то все понял, но ты на себя посмотри, Лэндсбери!..

– Не твое дело! – отмахнулся он, не желая даже перед самим собой признать, что у него при одной мысли о Маргарет темнеет в глазах от неистового сердцебиения и жадного волнения крови… это безумие началось с первого дня знакомства, многократно усилилось после первого свидания в Ромзи, и продолжало нарастать от встречи к встрече. Каждый новый поцелуй, что Мэг дарила ему – в тени деревьев на опушке леса, или в саду, окружавшем городской дом Буршье, под аркой из плюща, плетистых роз и клематисов, или в гостиной у Пиа, украдкой, над чайным столом, когда хозяйка дома «случайно» отворачивалась к окошку – не утолял жажды, а распалял ее до предела. Да и встречи казались чересчур короткими…

Он вгляделся в просвет между деревьями, где пролегала тропа, и, едва завидев силуэт всадницы в голубой амазонке, побежал навстречу Маргарет в мальчишеском нетерпении… Опытный охотник, к тому же от природы ловкий и легкий на ногу, Эд двигался почти бесшумно и оставался неразличимым среди темных стволов и пестрых зарослей папоротника, бересклета и бузины.

Нимфея шарахнулась, а Маргарет вскрикнула, когда мужчина без шляпы, в длинной куртке, парусиновых штанах и высоких сапогах, похожий на лесного разбойника, выпрыгнул на дорожку и загородил путь… но испуг в следующую секунду сменился радостью. Мэг остановила лошадь, бросила поводья и соскользнула с седла прямо в объятия возлюбленного:

– Эдвард!..

– Моя дорогая!.. Наконец-то! – он прижал ее к сердцу, губами нашел губы и принялся целовать с таким жаром, что Мэг, отвечая ему, дрожала всем телом и едва могла дышать… но в воздухе она нуждалась меньше, чем в поцелуях Эдварда. Мир временно ограничился магическим кругом – теплыми руками, сомкнутыми вокруг нее, да и само время замедлилось и потеряло власть.

Пока молодой человек и девушка целовались, сообразительная кобылка сама свернула с тропы в заросли и побрела напролом в поисках Юпитера, и тот, вопреки наставлениям, не замедлил приветствовать подругу громким ликующим кличем. Нимфея ответила протяжным:

– Идууууу… – и это немного отрезвило Эда. Если они с Маргарет не хотели привлечь внимания егеря и быть застигнутыми в самый неподходящий момент случайным проезжим, следовало вести себя поосторожнее и скрыться получше. Без лишних слов он подхватил Мэг на руки и понес к ручью, туда, где расщепленный дуб образовал для них подобие пастушеской хижины…

Ствол изнутри был сухим, с гладкими, будто отполированными стенами, пахнущими желудями и смолой, и Маргарет, оказавшись в этом укрытии, невольно зажмурила глаза и ощутила себя героиней сказки. Той самой легкомысленной принцессой, что, догоняя мяч, обежала церковь против солнца… и попала в плен к королю эльфов.

– Три брата бросились за ней

Во все концы земли,

В тоске искали много дней,

Но так и не нашли… – прошептала она, и Эд, склонившись к ней, переспросил:

– Что, Мэг? Что ты говоришь?

– Нет, ничего, глупости… просто песенка, детская песенка, – улыбнулась Мэг и вдруг подумала, а что будет, если в самом деле исчезнуть, как той принцессе?… Станут ли братья искать ее повсюду, и отец… нет, нет. О том, чтобы навсегда оставить отца, заставить его терзаться тревогой и проливать слезы, Мэг и помыслить не могла. Не могла и не хотела, даже сейчас, когда молодой король эльфов, статный и сильный, смотрел прямо в глаза, и стоял так близко, что она губами чувствовала его дыхание, грудью – биение сердца, а бедрами касалась его бедер. И таяла, таяла… «Оооо, Эд, обними меня крепче… пожалуйста, обними…» – мысленно простонала она, и он услышал, притянул еще ближе, обнял до сладкой боли и прошептал:

– Мэг… позволь мне посмотреть на тебя… по-настоящему. Хочу увидеть твое тело… всю тебя, моя любимая…

– Эдди…

– Пожалуйста. Ты сводишь меня с ума… Мэгги…

Рассудок слабо трепыхнулся – слова Эда были самые обыкновенные, но звучали непристойно, дерзко, ведь он хотел взглянуть на то, что положено видеть одному только супругу… да и супругу тоже нельзя показывать всего тела!.. Обнажаются перед мужчинами только женщины определенного сорта, падшие, грешные, не имеющие приличного названия в английском языке… а по-французски и по-итальянски именующиеся куртизанками. Но судя по некоторым книгам, тайком прочитанным вместе с Пиа, лишь женщины, не стыдящиеся своего тела, позволяющие любовникам ласкать его по-всякому, познавали истинное наслаждение в любви.

Губы Эдварда снова коснулись губ Маргарет, и… сознание словно разделилось надвое, она, как во сне, услышала свой голос:

– Я тоже хочу тебя увидеть… всего тебя. – невозможно было поверить, что это произнесено ею вслух, но тихий рычащий стон Эда, его вспыхнувшие глаза, задрожавшие руки не оставляли места для сомнений.