Шмиэл Сандлер - Призраки в Тель-Авиве. Одиночный мир

– Что вы имеете в виду, господин премьер?

– Ничего, кроме того, что оружие, воскрешающее мертвых, приводит к деморализации общества и, стало быть, угрожает национальной безопасности страны не менее чем ядерный конфликт с потенциальным противником.

– Да, но ведь связь между применением тайного оружия и воскрешением мертвых никем не доказана…

– Это уже ваша забота, – сардонически улыбнулся премьер, – пока, насколько мне известно, даже я знаю не более вашего.

– Господин премьер, мы делаем все возможное…

– Господин Мордехай, вам платят большие деньги, чтобы вы делали невозможное.

– Я прилагаю все усилия.

– Неправда, я еще не получил вашего отчета об истинном положении дел.

– Да, но мы нуждаемся…

– Отныне вы ни в чем не нуждаетесь, – жестко прервал премьер министр, – вам предоставляются чрезвычайные полномочия, но работать вам придется в тесном контакте с министром по внутренней безопасности.

– Это невозможно, господин премьер! Господин Когаркин возглавляет полицейское ведомство, а Армии в подобных случаях отводится первостепенная роль.

– Оставьте свои личные амбиции, господин Мордехай.

– Причем тут амбиции, господин премьер?

– Притом, что от вас я до сих пор не услышал ничего дельного, тогда как министр внутренних дел Когаркин давно уже задействовал свои лучшие силы и даже ввел в город отряд бедуи́нских следопытов.

– Со следопытами, кстати, помог ему я, – обиженно молвил министр обороны.

– Вот и прекрасно, любезный, подключайтесь поскорее к делу и прислушивайтесь к рекомендациям господина Когаркина…

– Разумеется, господин премьер, – с показной почтительностью сказал Мордехай, но в глубине души он испытывал горькое разочарование.

Министры двух параллельных ведомств давно уже и упорно ненавидели друг друга и, настаивая теперь на их сотрудничестве, Натан Ягов явно, рыл для Мордехая яму. Премьер не любил министра обороны за его отступничество на последних выборах, когда тот, с шумом выйдя из правящей партии (в которой долгие годы состоял вместе с премьером), сумел прорваться в Кнессет со своим партийным списком. Мордехай прекрасно знал об антипатиях затаившегося премьера, но как опытный политик не выказывал своих истинных намерений, а ждал, когда можно будет нанести сокрушительный удар, воспользовавшись первой же промашкой врага. В другое время он торжественно послал бы премьера куда подальше, но чрезвычайные полномочия, полученные главой правительства на последнем заседании Кнессета, давали ему полное право отстранять и назначать министров по своему усмотрению, а в данном случае премьер как раз того и добивался.

На душе у Мордехая было грустно. «Для профессионального политика не существует ничего святого, – с горечью думал он, – даже в кризисное для страны время он везде и во всем ищет свою выгоду»

Премьер мог в любое время обвинить министра обороны в несоответствии с занимаемой должностью и потребовать его незамедлительной отставки.

– Я уже дал распоряжение отвести часть элитных подразделений в поддержку полиции. – Сказал Мордехай, откланиваясь, и размышляя какие контрмеры, он может противопоставить бесчестным интригам злопамятного премьера и обнаглевшего Когаркина, подминавшего под себя с трудом налаженный им механизм военной машины государства.

Спустя час после тайных переговоров в канцелярии главы правительства на улицы Тель-Авива вышли танки, а над многочисленными кладбищами большого Тель-Авива барражировали тяжелые военные вертолеты. На всех перекрестках и общественных местах жизнелюбивого еще вчера города стояли вооруженные воинские патрули. В стране, где проявление террора один из печальных атрибутов повседневной жизни, вид солдата с автоматом не вызывает удивления окружающих, но появление тяжелой бронетехники на улицах мирного города встревожило и без того обеспокоенных горожан.

Тель-Авив все более напоминал прифронтовой город, готовившийся к серьезной длительной осаде. Часть добропорядочных горожан спешно выезжала в провинцию, другая часть малодушно отправлялась пережить лихое время за границу. Десятки тысяч людей ожидали в аэропорту вылетов на авиарейсы, преимущественно в Америку и столицы европейских государств. Но большинство людей, настоящие патриоты страны, оставались на местах – может быть, потому, что им некуда было деваться – и целые дни проводили в нескончаемых спорах о возможных сюрпризах со стороны могильных каннибалов.

Народ жадно прислушивался ко всем, кто мог трезво оценить ситуацию, и подвергал коллективному обсуждению все, что вообще могло быть обсуждаемо в эти часы, наполненные страхом перед неизбежным наступлением ночи. Многочисленные комментаторы, выступая в средствах электронной связи, выплескивали на зрителей совершенно дикие прогнозы, пугая сердечников и беременных женщин. Среди всеобщей паники, охватившей страну, нашлись здравомыслящие граждане, призвавшие соотечественников собрать народное ополчение и взять под контроль детские учреждения, чтобы обеспечить их безопасность, раз уж полиция не способна это делать. Тель-авивских пап и мам охватил массовый психоз – каждый боялся за участь своих детей, которых даже днем не выпускали на улицу и они сутками, также как и взрослые, просиживали у экранов телевизоров, не понимая, что происходит с взрослыми дядями и тетями. Не зная, кого слушать и кому верить, основная масса людей, на всякий случай, закупала продукты питания, туалетную бумагу и спешно оборудовала подвальные помещения под бомбоубежища, предвидя ракетный обстрел Тель-Авива по образцу беспорядочных воздушных атак во время войны в Персидском заливе.

Благодаря принятию экстренных мер, но, скорее по чистой случайности, более двух дней в городе было относительно спокойно. Полиция зарегистрировала лишь несколько квартирных краж в Рам а́т-Ав и́ве и более десятка дорожно-транспортных происшествий в различных районах большого Тель-Авива. Народ как будто стал успокаиваться и даже скучать без обещанных горе комментаторами катаклизмов вселенского масштаба. Но комментаторы не унывали. «Помяните наше слово, скоро такое начнется!» – мрачно вещали они и, к сожалению, оказались правы.

Четырнадцатого апреля, в два часа ночи, сторож торгового центра на улице Буграш о́ва увидел в свете уличного фонаря странную оборванную личность с бледным лицом и оловянными глазами:

– Стой, кто идет? – истошно завопил сторож и произвел предупредительный выстрел в воздух. Не обращая внимания на крик, оборванец, преспокойно разбил витрину камнем и стал методично крушить мебель, установленную в выставочном павильоне. При этом он злобно мычал что-то, силясь и не умея, очевидно, выразить нечто важное для него. Охваченный ужасом охранник нашел в себе мужество позвонить в полицию. Пока стражи порядка, что есть духу, мчались на вызов, оглашая улицы пронзительной сиреной, к месту происшествия подкатил запыленный армейский джип, случайно проезжавший мимо. Водитель джипа рядовой А́ви Буш и́нский, которому заикающийся старик поведал о страшном погромщике, недолго думая, схватил короткоствольный автомат и, насвистывая знаменитый шлягер «Еще не вечер!» быстро направился к мебельному магазину. Парень участвовал во многих боевых вылазках в Южном Ливане и был приучен в подобной обстановке действовать смело и без промедления.