Мирослава Крученкова - Разлом в Отражении

Подъезжая к городу, Оливия вновь услышала глухой шёпот – «Анна… Анна…». Перед ней мелькнуло видение: молодой статный мужчина держал в руках юную миниатюрную девушку в старинном платье и тёплом плаще под хлопьями мягко падающего снега.

На городской площади Оливия вскричала от ужаса и мучительной боли сдавившей виски. Казнь, являющаяся во снах, проявилась перед ней наяву, словно кадры из исторического фильма. И только у самого обрыва, подставляя лицо ветру, ей стало намного лучше.

Дом, снятый семьёй Томпсон, находился недалеко от того места, где расположилась в уединении Оливия. Мистер Томпсон уехал с Томом за покупками, тогда как миссис Томпсон и Даниэла остались дома, чтобы разложить вещи и прибраться. Оливия ушла прогуляться, чтобы привести мысли в порядок и успокоиться. Несколько часов кряду она сидела почти у самого края белого мелового утёса, вглядываясь в небесную даль, наслаждаясь доносившимся ароматом моря и любуясь могуществом природы. Никто не тревожил её, пока солнце не стало клониться к закату. Тогда пришли Даниэла и Том, чтобы позвать её к ужину. Почувствовав голод и вспомнив, что за весь день во рту у неё не было и крошки, Оливия пошла в дом.

Старинному одноэтажному строению насчитывалось около трехсот лет. Дом утопал в зелени и его окружал небольшой цветочный сад. Он был сооружён из камня, с серой черепичной крышей и небольшими окнами, на вид непривлекательный, но внутри очень уютный, оснащённый современной техникой. Небольшая прихожая, справа – малая гостиная с камином, слева – кухня, а прямо по коридору располагались две просторных комнаты. В гостиной мать семейства накрыла стол, расставив блюда с ужином, и по дому разносился аппетитный аромат жаркого.

Оливия ушла в ванную комнату умыться. Но после, когда она возвращалась в комнату, в ушах её раздался дикий женский вопль, полный отчаяния и страдания. От резкой головной боли она стиснула зубы и содрогнулась. Нежный шёпот раздался над головой: «Анна…». Оливия обернулась. Никого. Обливаясь потом и пошатываясь, она встала и прислонилась к стене. Перед глазами возникло видение: в полутьме показался мужской силуэт, от которого исходила опасность, но в тоже мгновение родилось чувство полной защищённости. Это было очень странно для Оливии, но внезапно она поняла – когда-то с ней уже случалось нечто подобное. Силуэт произнёс: «Не бойся меня. Я никогда не причиню тебе зла…» и исчез. И в этот момент в голове зазвучало множество разных голосов.

«Госпожа…» – звонко сказал мальчик.

«Тебе стоит принять его предложение. Он достойная партия…» – строго проговорила женщина.

«Он передал его вам…» – продолжил мальчик в её голове.

«Зачем ты пришла сюда?..» – перебил его мужской приятный баритон.

«Я хочу быть с тобой…» – пылко прошептала девушка.

«Уедем со мной…» – вторил ей мужчина.

«Мы поймаем этого негодяя…» – раздался совершенно незнакомый мужской голос.

«Мне нечего бояться. Я люблю тебя…» – признавалась девушка, и испуганно добавила: «Почему вы не тронули меня?..».

«Выходите за меня замуж, Анна…» – заговорил незнакомец.

«Они поймали его! Поймали разбойника!..» – разом кричали какие-то дети.

«От вас я не ожидал подобного…» – и снова незнакомец.

«Нет!..» – в ужасе вопила девушка, словно пытаясь перекричать все голоса, явившиеся Оливии.

Странным потоком, что поражал совершенным хаосом, они звучали фальшиво и оглушительно громко, наперебой. Все остальные звуки реального мира исчезли. От звонкого единого хора беспощадно мучавших её голосов, Оливия обхватила голову руками, больно впиваясь пальцами в волосы. Внезапно её тронули за руку, и она истошно вскричала.

Это был Том, а за ним показалась Даниэла.

– Что с тобой? – обеспокоенно спросила сестра, оглядывая её.

– Ничего, – соврала Оливия, задыхаясь от безумного страха.

– О, не ври! – воскликнула её сестра. – Я слышала твой стон, будто тебе очень больно было. И потом, ты заорала так, будто призрака увидела!

– Ну… Меня Том напугал.

– А до этого?

Оливия замялась.

– Голова очень болит, – сказала она наполовину правду.

– Пойдём, я тебе дам таблетку, – и Даниэла потащила её на кухню.

После они все втроём появились в гостиной, где их уже с нетерпением ждали родители.

– Что вы так долго? – неизменно улыбалась Маргарет.

– У Оливии голова болит, – за всех ответила Даниэла.

– Мы уже заметили твоё состояние, дочка, – сказала мать, пока её дети рассаживались вокруг стола. – Ты словно сама не своя, после нашего приезда. Тебе здесь не нравится?

Все взгляды устремились на Оливию. Они не могли не заметить её побелевшую кожу и слипшиеся от пота волосы, которые неприятно облепили её лицо. Оливия и сама испугалась мертвенно-бледной кожи своих рук, и при том, её слегка лихорадило. Тогда она сказала:

– Здесь очень красиво, правда. Но я нехорошо себя чувствую. Быть может, мне было бы лучше остаться дома.

– Если тебе здесь плохо, мы можем вернуться, – произнёс глава семейства.

Оливия взглянула на отца.

Джон Томпсон был человеком немного тучным, чуть лысоватым и поседевшим. Маленькие весёлые тёмно-карие глаза смотрели очень выразительно, пристально вглядываясь в собеседника, словно он пытался заглянуть в самую душу. Широкий нос, седые усы, большой подбородок делали его лицо добродушным, а очки и идеально-сидевший костюм придавали строгости.

– Я думаю, что лучше вам остаться здесь и не лишать себя отдыха из-за меня, – сказала Оливия. – Я сама через день-другой поеду обратно в Лондон, если вы не будете против.

– Конечно, нет, дорогая, – вставила миссис Томпсон. – Как захочешь, отправишься домой. Но меня, всё-таки, беспокоит твоё состояние.

Оливия благоразумно промолчала, уставившись в тарелку с едой. Она подумала, что ей пора научиться контролировать себя во время безумных припадков, вызванных странными видениями и голосами. Чтобы родным жилось спокойнее.

В семье Оливии все любили весело поговорить за обеденным столом. Даже мистер Томпсон. Отличался лишь Том, молчаливый из-за своей болезни, и сама Оливия. И если все собравшиеся могли безмятежно разговаривать, отпускать шутки и веселиться, Оливия сидела напряженно, медленно поедая отменно приготовленную курицу. Она пыталась понять природу всего того, что с ней произошло за последний год. Но, не додумавшись до чего-либо разумного, решила, что медленно сходит с ума.

Ночь Оливии прошла так же безрадостно. Во сне она снова видела повторяющийся безумно-гнетущий кошмар, а проснувшись, как наяву слышала мученические крики людей. Так кричат только те, кого жестоко пытают, и это было невыносимо. Под утро ей вновь явился мужской силуэт. Он стоял в полутьме, черты его лица были не различимы. Оливия подскочила, едва сдерживая себя, чтобы не завопить, а видение шептало: «Не бойся меня. Я никогда не причиню тебе зла…».