Мирослава Крученкова - Разлом в Отражении

Оливия заплакала в подушку. Страх засасывал её в самое сердце тьмы. Пришла мысль, что это призрак, но она тут же откинула её, потому что не верила в мистику. Тогда она решила, что по приезду в Лондон, обязательно сходит к психиатру. Потому что чувствовала, как безумие высасывает из неё жизненные силы, и она медленно, но верно, сходит с ума. В голове засела страшная мысль о самоубийстве, ибо терпеть у неё не было ни сил, ни желания.

Утром вся семья поехала осматривать город. Дувр расположился в устье реки Дуэ, от которой он и получил своё название, поэтому Томпсоны сначала прокатились вдоль реки, а Оливии в это время приходили всё новые и новые видения. Более спокойные и даже романтичные, а потому она старалась как можно увереннее сидеть в машине, чтобы родные ничего не заподозрили. Потом семья посетила Дуврский замок, один их крупнейших по площади в Великобритании. Там на Оливию нахлынули более резкие видения, балы и пиршества, а старинная музыка и гул весёлых голосов звучали в голове, заглушая всё вокруг. Пока её родные осматривали замок, она была напряжена, как тетива, старалась контролировать себя и не слышала, когда к ней обращались.

За окном экипажа проплывали современные дома Дувра, но перед глазами Оливии возникали картины далекого прошлого. Старинные постройки, некогда бывшая ратуша, зал заседаний, дома аристократов, дома и мастерские ремесленников, трущобы, сточные канавы. Во время этих видений девушка видела людей в старинных костюмах, снующих по улочкам между современными горожанами, кареты аристократов вперемешку с автомобилями, рынок, и слышала людской гул. Он смешивался в голове с современным шумом и голосами. Оливия даже слышала бой старинных колоколов.

Томпсоны останавливались в разных кафе, чтобы перекусить, а ближе к вечеру заглянули в порт. Они сели на яхту и отправились в безмятежное плавание по Дуврскому проливу, а после воодушевлённые вернулись домой.

Ослепительный лик солнца почти опустился за горизонт. Теплыми лучами оно освящало пространство, обагряя изумрудную траву в рубиновый цвет. Воды Па-де-Кале 1 1 Па-де-Кале́ , или Ду́врский проли́в, – пролив между материковой частью Европы и островом Великобритания. Представляет собой северо-восточное продолжение пролива Ла-Манш, соединяющее его с Северным морем. мерцали медными бликами, а янтарное светило оставляло на них золотую дорожку, окрашивая затейливые слоисто-дождевые и тяжёлые кучевые облака в кремовые, бронзовые, коралловые и ванильные оттенки. Оливия залюбовалась закатом, остановившись возле дома, так и не дойдя до двери. Что-то странное шевельнулось в её душе, отголосок чего-то далёкого и прекрасного.

Краем глаза Оливия заметила движение. Она повернула голову в сторону и успела увидеть силуэт брата, скрывшегося за домом. Оливия пошла за ним и, обогнув дом, вышла на задний двор. Там, она его и обнаружила – Том неподвижно стоял возле стены. Девушка подошла к нему и, приобняв за хрупкие плечи, спросила:

– Что случилось, Том?

Но брат, как и всегда, молчал, пристально осматривая стену. Оливия обратила внимание на то, что привлекло Тома, и очень удивилась, обнаружив едва заметную, плотно обросшую плющом, дверь. Она раздвинула, оборвала стебли, открыв массивную железную дверную ручку. Оливия осторожно дёрнула за неё, но дверь не поддалась. Тогда она потянула её сильнее, и дверь с тяжёлым скрипом приоткрылась, а оттуда, с громким шумом, наружу вырвался холодный ветер с большим количеством пыли. Он щедро окатил её, отчего девушка закашлялась и в тот же момент услышала чей-то страшный шёпот, похожий на звериное рычание. Страх пробрал её, она похолодела и судорожно закрыла дверь обратно.

Оливия тяжело задышала. Схватив невозмутимого Тома за руку, она потащила его обратным путём и, на повороте на мансарду, лицом к лицу столкнулась с Даниэлой.

– Вот вы где! – воскликнула она. – Я вас искала. Мама уже ждёт на ужин… А где вы были? – она прищурилась, внимательно оглядывая лицо сестры.

– Гуляли, – соврала Оливия.

Лицо Даниэлы кисло скривилось.

– Ты не умеешь врать, Оливия. Ну да ладно, – она повернулась к ним спиной. – Надеюсь, вы последуете за мной, чтоб мне вновь не пришлось вас искать.

Оливия отпустила Тома, чуть подтолкнув его вперёд. Когда Даниэла вместе с братом скрылись в доме, она повернулась к уходящему солнцу, ища успокоения.

Небо успело полностью окраситься в ярко-алый цвет. Огненный ореол окружал часть солнечного диска, что виднелся из-за моря, но неизменно плавно опускался за горизонт. Воды пролива потемнели, рассыпавшись на блики бурого и охрового оттенков, а в дали, казалось, они совсем почернели.

Успокаивая дыхание, пытаясь справиться с тяжёлой мигренью, что стала её вечным спутником, Оливия стояла долго, провожая солнце в последний путь. И лишь когда Маргарет Томпсон позвала её, она послушно оторвалась от созерцания и вошла в дом.

Ночь выдалась тяжёлой. Снова кошмар, снова дикие крики и странные голоса, настолько невыносимая головная боль, что измученной девушке казалось, будто она умирает. Но нет, она оставалась жить, а не щадящая боль волнами, точно цунами, с новой сокрушительной силой накатывала на неё, заставляя корчится, плакать, еле сдерживать вырывающиеся мучительные крики.

Вдруг хлопнула дверь. Оливия резко открыла глаза, медленно поднялась и прислушалась. Даниэла спокойно сопела рядом, а в доме стояла мёртвая тишина. Оливия заставила себя подняться, не смотря на боль и страх, и вышла из комнаты. Осторожно открыв скрипучую дверь, она высунула голову.

Безмолвие и мрак. Оливия всё же решила проверить, что произошло, ведь она явно различила, как кто-то хлопнул дверью. Она взяла фонарь из сумки и на цыпочках двинулась из комнаты вперёд по скрипучим половицам. Дойдя до покоев своих родителей, она обнаружила, что дверь в их спальню открыта. Оливия заглянула внутрь. Родители, отвернувшись друг от друга, крепко спали. Однако страшная мысль пронзила её мозг, и она заглянула в противоположную часть комнаты. Сердце остановилось, и тело Оливии пробрала крупная дрожь. Постель Тома оказалась пуста. Забыв про боль и страх, она рванулась вперёд к входной двери.

Ночь была темна. Тяжёлые тучи нависли над городом, закрывая звёзды и затмевая чарующий свет серебряной луны. И ветер… Он дул мягко, едва заметной прохладой обволакивая кожу, но всё нарастал, порывисто налетая и раскачивая деревья.

Оливия побежала босиком по земле, догадываясь, куда мог уйти Том. Обогнув дом, она остановилась возле обнаруженной им накануне заросшей двери в нерешительности. Плющ был полностью оборван, дверь открыта настежь. Как и накануне, девушка явственно услышала страшный, похожий на рычание, шёпот. Паника охватила Оливию, и невольно слёзы скатились по её нежным щекам. Холодало неумолимо. Ветер развивал копну её кудрявых волос и длинную в пол, ночную рубаху, изредка разгоняя тучи в стороны, чтобы луна могла осветить темноту этой страшной ночи.