Агния Аксаковская - Ли Лу Би. Вторая книга об Александре, Лусинде и Беатрикс

Король как будто испугался.

– Ой, да не думаете жеж вы, что я был нескромен?

Он затревожился.

– Вы ведь так не думаете? Я только легонечко объяснил ему, что считаю главным показателем женской красоты. Так и быть, открою вам этот секрет, чтобы вы не подумали, что я, чего упаси, был не дуче галанто. …О. Так вот, говорю я ему – дорогой Капитан! – Король отвлёкся. – Он, по-прежнему капитан у нас, учтите, хотя – уверяю вас – дослужился, по крайней мере, до генерала.

Он заговорщически отстранился от Жанно.

– Я решил, дам ему, этому наглецу, сразу уж генералиссимуса, ха-ха, но это к делу не относится.

Говоря, король петлял между Жанно и Александрой, изредка вклиниваясь.

– Так вот, о Красоте. Дорогой Капитан, шепнул я ему, обратите внимание, какой у неё подбородок. Запомните, мальчуган, жарко бормотал я – это и есть, позвольте мне так выразиться, Краеугольный Камешек, оселок, точка отсчёта.

Джироламо строго повернулся к Жанно:

– Запишите, фельдмаршал – оценить прелести синьориты, можно, и не нарушая её скромности, а лишь глянув на эту выпуклость, на которую многие не обращают внимания. Он, то бишь, подбородочек, не должен быть ни слишком большим, ни слишком маленьким, но…

(Джироламо поднял палец и перешёл на педантичный выговор, острое лицо его сделалось хмурым от напряжения.)

– Упругим, Округлым, Нежным, Чуть Раздвоенным…

Король прикусил палец, засим извлёк его и чуточку невнятно проговорил:

– Вот в точности такой, как видим у сей особы в розовом. Маленький же, невыразительный подбородок или полное его отсутствие, так же как подбородок грубый и чрезмерный, да насторожат сразу же соискателя, то есть вас… Ибо, смею вас уверить, я имею некоторый Опыт… Так, пустяки-с, не о чем говорить абсолютно, с тринадцати лет до сего, хе-хе, дня… словом, этот Опыт подсказывает мне, что по этой выпуклости можно судить с большой точностью достоверности о рельефе в целом, ха-ха-ах.

(Палец.)

– Вот он, вот он перед вами, прекраснейшее подтверждение этой экономической закономерности. Но всякую, Жанно, ах, Жанно, закономерность нужно поверять да проверять, чтобы в учебники истории не попало ошибки.

Оставил Капитана, подскочил к Александре, подхватил и её под ручку.

– А вы, дерзкая, вы посмотрели на него с должным тщанием? Ах, нет же, я вижу, что вы халтурите. Нет, нет, я настаиваю – посмотрите на него изо всех сил. На этого стройного парня, которому принадлежит весь мир, в отличие от вашего покорного слуги. Заметьте, он заматерел и стал ещё интереснее.

Он зашептал жутким шёпотом, выразительно ширяя бровями:

– А? Разве не Образец этого специфического явления, известного под названием Красавец-Мужчина? Или, скажете, он не скопище мужественных прелестей? Да, невысок, но как сложён, а главное, как держит спинку! Детонька, я вам скоренько открою секрет, как разбираться в мужчинах. Когда перед вами колышется одна из особей этого типа хордовых, класса простейших, отряда головоногих, семейства парно, а иногда и непарнокопытных, рода трахейнодышащих и вида однопроходных, не смотрите, солнышко, ни на какие частицы его земной природы, кроме как на Плечи и Бёдра.

– Бёдра и Плечи! – Вскричал Джироламо. – Это символ веры, зарубите себе на подбородочке. Всё остальное можно подделать, вшить, приклеить, подвязать, подвесить, вкрутить, законтачить, приварить и привинтить. Но хилые, слабые и сутулые, узенькие плечи ничем не скроешь. А ну-ка.

Король с размаху хлопнул Жанно по плечу и, морщась, затряс ладонью.

– Каков, а? … И не шелохнулся. Монументо. Вот такие у мужчины должны быть плечи – широкие, твёрдые, приятно округлые, так что если бы вы вздумали его оседлать, вы бы чувствовали себя ле комфортабиле, и вам бы не пришлось судорожно сжимать его выразительный нос. А? Хоть вот тут вот сразу, не отходя, как говорится, разденьте его всего совершенно – и вы увидите, что они – неподдельны. Главное же – то, что они развёрнуты этак по-королевски. Ха-ха, Жанно, остерегитесь мне тут.

Погрозил ему и обратился к Александре, указуя перстом:

– Их я проверить не могу, сами понимаете, да и вам советую воздержаться, – пока вы в трауре, конечно. Нет, нет, вы посмотрите, я категорически настаиваю, чтобы вы проследили линию от коленок вверх, вверх.

Пальцем проследил, палец замер.

– Видали это? Роскошь. Сразу видно, это бёдра солдата, полководца. Расхохотался как злодей, но с добродушным блеском в глазах.

– Признаюсь, я нарочно срочно ввёл новую парадную форму, чтобы вы, злая девочка, могли полюбоваться этакой лепотой. Итак, вы запомнили? Бёдра-Плечи. Плечи-Бёдра. И главное – легко проверить.

Похлопал себя и пощупал.

– Можете даже не заглядывать ему в зубы. Да, да. Выкладывайте, сколько запросят, осторожненько вдевайте удила и ведите его домой, не оглядываясь.

Король помолчал и совершенно спокойно сказал:

– Но что я вижу! Небо! Они не помирились!

(Руки и взгляд в потолок.)

– О Мама Миа, ты не права! Диаболо марраскони! Фрисюсьон Аметиско! Кляйст Хершель! Вот те раз! Они дуются! Они не смотрят друг на дружку! Он не смотрит на неё! Она не смотрит на него! Что здесь делается? Что происходит? К чему тогда всё? Зачем этот мир? Уж лучше война! Незабудки, не цветите! Розы, не распускайтесь! Ступайте, Жанно, я отсылаю вас на войну, раз вы не желаете любоваться её подбородочком! Ступайте, ступайте. Э-э. Негодник. Александра, немедленно прямо тут скиньте Розовое Платье и наденьте обратно Чёрное, раз вы не коситесь украдкой жадным взглядом на его бёдра. О, глупые дети! Аморриско суардати! Наздар, киндер! Сей секунд мириться. Ну?

Джироламо с полминутки вращал выразительными яркими глазками с Александры на Жанно, и молчание разрешилось лаконичным клёкотом, который донёсся с подоконника, но Джироламо почему-то повторил его.

– Ах так. – Вымолвил он, морща губы. – Ах та-а-ак. Ну, что ж. – Он сложил руки, почти как Беатрикс. – Я вас помирю. Этот вот парень, заблудившийся в неприютном Дворце, вас помирит! Руки сюда! Жанно, ваши фаланги, Александра, где ваши пальчики! Жи-ва!

Король с неожиданной силой ловко ухватил требуемое.

– Внимание, Лисси. – Зашептал он, склоняясь. – Вот его рука. Она не пленит вас изяществом формы, это рука крестьянина, но она создана, чтобы сжимать эфес шпаги!

…Жанно де Роберваль – последний потомок старинного знатного рода. Вот вам секрет дворянских родословных, этот секрет выдают руки Жанно, его грубоватые, но чуткие пальцы, его широкие ладони. В незапамятные времена могучие крестьянские сыновья, жаждущие странствий, войны и поцелуев, бросали плуги и мотыги, с которыми, надо сказать, управлялись ловчее прочих – и покидали, покидали родные селенья даже без узелочка, насвистывая, руки в карманы. Они-то и придумали шпагу, и корабль с драконом на носу и новую любовь.