Герцель Давыдов - Десять дней в ноябре

Гарри. – Если конкретнее, то, наверное, в преклонном

возрасте, глядя на свои картины… Чтобы играла клас-

сическая музыка, предположим, Бетховена… И самое

главное – чтобы рядом был любимый человек. А ты?

– Я часто об этом думаю. Скорее всего,

в Иерусалиме.

– Почему именно там?

– Мой дедушка был раввином. Однажды в компа-

нии других раввинов он посетил Иерусалим. Дедушка

много рассказывал об этом древнем городе, о незабы-

ваемых впечатлениях, о том, какие эмоции пережил,

вступив в старый город Иерусалима и помолившись

у стены, которая осталась от Храма.

– Не знаю… Я как-то нейтрально отношусь

к религии.

– Я тоже не могу причислить себя к религиозным

людям, – сказала Лея, – но там наша родина. Сейчас

1929 год, и только представь, что через две тысячи лет

скитания люди начали ездить туда и заново обживать

эти земли. И я думаю, что это некий знак.

Гарри поразмыслил над ее словами и ответил:

– Я с тобой согласен, в этом есть некая истори-

ческая справедливость, но если быть откровенным,

я не считаю Палестину своей родиной, даже истори-

ческой. Не знаю почему, но меня туда совсем не тянет.

Моя родина здесь, в Германии, в том месте, где я ро-

дился и вырос.

Лея посмотрела на звездное небо Майнца

и сказала:

Может, ты прав, родина человека там, где он ро-

дился, но я уверена, что в том месте что-то есть. Если

ты внимательно посмотришь, то увидишь, что свя-

тыни всех религий находятся именно в Иерусалиме,

на маленьком участке. Дедушка говорил, что, согласно

иудаизму, то место, где раньше стоял Храм, является

вратами в духовный мир. Поэтому этот город так всех

притягивает и является причиной бесконечных войн

не одно тысячелетие.

Лея продолжала смотреть куда-то в даль реки

и эмоционально рассуждать:

– Может, слушая рассказы дедушки в детстве,

я была излишне эмоциональна и все у меня уложи-

лось в памяти в ярких красках. Он с такой любовью

рассказывал об этом городе, что на меня, ребенка, это

произвело большой впечатление. Может, эти истории

и послужили тому, что в моем понимание Иерусалим

– это что-то волшебное, что-то неземное.

Гарри внимательно слушал свою спутницу, хоть

и не разделял ее впечатлений. Продолжая смотреть

на нее и внимать ее мягкому голосу, он снова и снова

ловил себя на мысли, что готов слушать эту женщину

всю свою жизнь. В то время Лея продолжала:

– У дедушки после возвращения из Иерусалима

была одна мечта, увести нас всех в Палестину. Он хо-

тел остаток жизни провести именно там, купить ма-

ленькую квартирку в еврейском квартале старого горо-

да и оттуда отправиться на Небеса. Но он умер не там,

а я бы хотела покинуть мир в том самом месте, куда

столько веков стремились наши предки, в старом горо-

де Иерусалима.

Гарри, дождавшись, когда она выскажется,

заметил:

– Знаешь, в старину верили, что один из призна-

ков того, что человек попадет в рай, – если он покида-

ет этот мир так, как хотел. Но, если честно, я не верю,

что есть что-то после жизни.

– Не знаю почему, но мне хочется верить, что наша

жизнь здесь не заканчивается. Что мой дедушка, ко-

торый десять лет назад покинул этот мир, наблюдает

за мной с Небес, оберегает меня, и когда я умру, то обя-

зательно встречусь с ним.

По щекам Леи потекли слезы.

Гарри взял девушку за руку и, нежно поглаживая,

произнес:

– Лея, хватит о грустном. У нас впереди целая

жизнь, и нам рано об этом думать.

– Хорошо! Будем надеяться, – вытирая слезы,

произнесла девушка.

– Я собираюсь прожить долгую и счастливую

жизнь рядом с любимой женщиной и детьми. И если

ты ответишь согласием на мое предложение, то я по-

стараюсь сделать тебя самой счастливой в этом мире.

– Ты думаешь, что наша совместная жизнь ока-

жется удачной?

– Я буду все для этого делать. Баловать тебя и де-

тей и стараться радовать вас каждой минутой. Лея, по-

жалуйста, доверься мне, дай шанс, уверяю, что с Пау-

лем ты никогда не будешь так счастлива.

После некоторой паузы Лея сказала:

– Гарри, не знаю, что уготовила мне судь-

ба, но я сегодня поговорила с Паулем и сообщила,

что между нами все кончено. Но он ответил, что все

равно будет ждать и любить меня.

– Ты все правильно сделала, – обрадовался

новости Гарри. – Пауль должен понимать, что вы —

совершенно разные люди. С ним ты просто потеряла

бы себя, он бы подавил в тебе личность. А мне ты нра-

вишься такой, какая есть, и я ничего не хочу в тебе

менять. И я был бы счастлив, согласись ты стать моей

женой.

Лея внимательно посмотрела на молодого челове-

ка и произнесла:

– Гарри, я согласна стать твоей женой.

* * *

Было уже одиннадцать, когда мисс Уотсон взяла с пол-

ки стопку листов сценария, аккуратно уложила их

в сумку и легла спать. Утром ей нужно было проснуть-

ся ровно в десять часов, а уже в одиннадцать оказаться

в театре на репетиции.

80

Пятая глава

Вторник

Звонок Вольфа, закончившего работу над второй

картиной, разбудил мисс Уотсон чуть раньше, чем

она планировала. Радостная новость прогнала прочь

остатки сна, и, умывшись да позавтракав, Джули пер-

вым делом позвонила Полу, театральному плотнику:

– Здравствуйте, Пол. Вы можете сегодня или зав-

тра зайти и вбить три гвоздя?

– Да, конечно, мисс Уотсон, – ответил плотник,

– а где именно?

– В салоне. Я купила три картины и хочу их пове-

сить, чтобы стены не казались такими пустыми.

– Понял. Я сегодня обязательно зайду к вам после

работы.

– Спасибо, Пол. Я заканчиваю в три, так что буду

дома, но если мистер Гоулд назначит нам сегодня еще

и вечернюю репетицию перед завтрашней премьерой,

то вы можете взять запасной ключ под ковриком. Ме-

ста, где надо вбить гвозди, помечу карандашом.

– Хорошо, мисс Уотсон.

Позавтракав и приведя себя в порядок, Джу-

ли взглянула на часы и поняла, что в очередной раз

опаздывает на репетицию. Каждый раз ей было ужас-

но неудобно перед мистером Гоулдом, но она ничего

не могла с собой поделать. Приходя в театр с опозда-

нием и видя, что все ждут только ее, Джули извиня-

лась перед режиссером и другими сотрудниками. Вот

и сегодня мисс Уотсон не успела: пока прихорашива-

лась, время истекло. Быстро накинув плащ, она вышла

из дома.

Когда Джули вошла в зал, сотрудники театра уже

подготовили декорации для третьего акта, который,

по мнению режиссера, как и четвертый, должен был

проходить после антракта. Мистер Гоулд давал по-

следние указания Чаку, а также Крису Стивенсу, ак-