Лиза Хилтон - Ультима

– Все чудесно, спасибо! Как ваши дела?

– Что ж, дело идет. Уже сегодня была пара статей в прессе. Анджелика Бельвуар сказала, что вы вчера мило пообщались?

– Она классная, правда? – прощебетала я.

– Хотел спросить, не можете ли вы присоединиться ко мне за ужином в моем клубе сегодня вечером.

– С удовольствием, Руперт.

Интересно, в какой из оплотов истеблишмента на Пэлл-Мэлл он меня позовет – «Атениум» или «Трэвеллерс» с его знаменитой библиотекой? Или, может, в «Брукс»? Помнится, раньше Руперт любил вздремнуть там после обеда.

– Супер, тогда в этом… в «Сохо-Хаус», – пафосно произнес Руперт.

– Чудесно, – отозвалась я, подумав, что старина Рупс и правда пытается идти в ногу со временем.

– Что ж, тогда в восемь, Дин-стрит, семьдесят шесть?

– Буду ждать нашей встречи, – ответила я, и мы распрощались.

История находки «Девушки с веером II » попала на страницы трех главных газет страны, а также в утренний выпуск «Лондон ивнинг стандард». Я прочитала все эти статьи в тот же день, сидя на педикюре в спа-салоне «Элемис». Писали, что картина принадлежит некоему итальянскому банку, однако имя Элизабет Тирлинк и «Джентилески» упоминались в каждой статье наряду с ценами на другие картины Гогена, подробностями предстоящего аукциона, гипотезами о стартовой цене и базовой цене, назначенной за картину. Странное ощущение возникает, когда черным по белому читаешь историю о картине и человеке, которого придумал сам от начала до конца. Пятью часами позже Элизабет Тирлинк покинула салон после сауны, обертывания, депиляции и стрижки и стала той самой хладнокровной и идеально ухоженной женщиной, которой так мечтала быть Джудит Рэшли. Я уже даже забыла, сколько времени нужно на все это дерьмо. Во время походов по магазинам я пыталась вспомнить, что любила носить Джудит Рэшли. Оставив попытки вспомнить свой собственный незрелый вкус, я решила, что раз Руперт и Анджелика видели меня только в старом черном деловом костюме, то все обновки стоит покупать естественных, благородных оттенков. Мне отстригли лишние сантиметры волос, но я собиралась все время убирать волосы наверх, чтобы привлечь внимание к шраму. В общем-то, изменения были невелики, но, глядя на себя в зеркало перед встречей с Рупертом, я пришла к выводу, что женщина в белой блузке с бантом от «Гуччи», со сдержанным естественным макияжем лишь отдаленно напоминала неряшливую ассистентку, которой я была когда-то.

В клуб я пришла первая и присела за столик на террасе здания в георгианском стиле, чтобы покурить до прихода Руперта. Клуб казался огромным, несколько этажей ресторанов и гостиных, каждая из которых представляла собой в чистом виде типичное заведение для хипстеров и других любителей чая маття. За соседним столиком парень в джинсах «Нуди» и футболке с Джорджем Майклом ругался с официантом насчет правила «никаких „маков“ после семи». Руперт, со своей стороны, постарался соблюсти другое правило клуба: никаких костюмов, поэтому пришел без пиджака и галстука, что невыгодно подчеркивало его грузную фигуру, когда он пытался протиснуться к бару через толпу «уникальных индивидуальностей».

– Недавно купил членство, – сообщил он, протягивая мне бокал с шампанским, – они теперь есть повсюду: в Стамбуле, в Мумбае…

– Да, тут… круто.

– Итак, – наклонился он ко мне, и я едва успела придержать свой бокал, пока мой бывший босс не задел своим пузом столик, – вы будете рады услышать, что мы назначили стартовую цену за нашу девочку. Две сотни.

– Хорошая новость, – сказала я с таким спокойствием, как будто каждый день зарабатываю десять процентов от двухсот миллионов.

– А еще мы рассылаем флаеры.

– Флаеры?!

– Это у нас в отделе такая шутка. Ну знаете, рекламные анонсы для основных клиентов.

Знаю, конечно. Сколько я этих анонсов написала в свое время – многословные описания инвестиционной стоимости картин для того, чтобы серьезные покупатели записывались на торги. А вот чего я не знала, так в курсе ли Руперт, откуда взялся термин «флаер», однако потом я взглянула на его выжидающую ухмылку и с ужасом поняла, что знает.

– И надо сказать, реакция более чем положительная! У нас есть запрос от Гейдара Зульфугарлы, – сообщил он и откинулся на спинку кресла, наслаждаясь моей реакцией.

– Нефтяного магната?!

– От него самого!

Открыв «Джентилески», я всегда старалась читать бизнес-журналы, а также разделы о светской жизни, чтобы быть в курсе, кто, что и где покупает. Фотографии Зульфугарлы я видела не раз, хотя мне казалось, что он далек от искусства. Он принадлежал, скорее, к тому типу людей, которые дают своим яхтам названия по вторичным половым признакам женского пола. Он совершенно точно богат. Кришалик – олигарх из Азербайджана, из поколения людей, которые сделали состояние на приватизации государственных активов.

– И давно он является вашим клиентом?

– Судя по всему, он собирается открыть какой-то культурный центр. Замечательная инициатива, в каком-то смысле отдать долг азербайджанскому народу. – Даже Руперт с его отсутствием морали слегка поморщился, произнося эти слова.

– Значит, раз Зульфугарлы заинтересован, мы можем рассчитывать на довольно… серьезные ставки.

– Я рассказал об этом нужным людям. Разумеется, по секрету. Но уже поступили запросы от…

С некоторым трудом Руперт вытащил телефон из переднего кармана брюк и прочитал список имен. Многие из них оказались мне знакомы, но я с трудом сумела сдержать изумление, услышав, что среди претендентов оказался и Фолькванг в Эссене! Картина Ли будет висеть рядом с подлинником…

– А завтра у вас фотосессия, этим Анджелика занимается. Она просто волшебница в плане всего этого Фейсграма.

– Жду не дождусь!

– Чудесно, чудесно! Вы, должно быть, проголодались! У них офигенные говяжьи ребрышки наверху подают.

Офигенные?! Руперт, господи!..

– Если вы не против, я сначала покурю, – сказала я, взяла со стола пачку, прикурила, прикрывая рукой пламя зажигалки.

И вдруг заметила, что Руперт удивленно смотрит на меня. Я все еще держала в руках зажигалку – дешевую оранжевую пластиковую зажигалку из газетного киоска. Я всегда пользовалась только такими, пафосные зажигалки вроде «Дюпона» да Сильвы всегда казались мне перебором. Руперт почему-то был крайне удивлен… И тут я вспомнила почему.

Мы с Дейвом жмемся к стенке около склада, я прикрываю рукой пламя спички, пытаясь прикурить. Руперт неодобрительно смотрит на меня, ведь я общаюсь с простолюдинами. Ассоциация между предметом, жестом и моим лицом.

Поняв, в чем дело, я быстро затушила сигарету и произнесла:

– Хотя знаете что, пойдемте наверх! Дурная привычка!