Виктория Падалица - Палач

Навис над картой и пытался обуздать собственный нрав. От лагеря до гарнизона и казематов, высеченных в скале, в которых хранились боеприпасы, оставалось рукой подать. Противник вычислил наше местоположение, подошёл близко и направил сюда несколько отрядов, чтобы нас перебить. Мои солдаты, профессионалы своего дела, умело отразили первую и пока что единственную атаку.

Каждый из противников был взят в плен живым. С каждым предстояло говорить мне лично.

Так и происходило всё это время, пока я здесь. Только вот разговор с пленными что-то не клеился.

Не факт, что в горах не прячется ещё рота. А может, и не одна рота, а целый батальон выжидает удобного момента. Со стороны, откуда пришли "Джамаловцы", мы, готовые отразить повторную атаку, ожидали появление новых отрядов противника. Место, где был разбит лагерь, у нас выгодное, и даже если явится батальон, мы сможем его нейтрализовать своими силами.

Единственное препятствие, которое могло послужить нашему поражению, заключалось в том, что повалил снег. Стеной повалил, покрывая следы даже от протекторов бронетехники, не говоря о человеческих следах.

С наступлением сумерек приходилось постоянно быть начеку, но видимость из-за того же снега становилась всё паршивее. Противник мог незаметно для нас уже подобраться к лагерю, и погодные условия ему в этом замечательно бы поспособствовали.

Но ничего не происходило.

Кроме того, что снег продолжал валить.

Ожидание изматывало меня. Равно как и изматывали пленные, которые молчали как партизаны.

– Веди следующих. – обратился я к солдату, который тут же покинул шатёр, чтобы исполнить приказ.

Уставший карать за этот вечер, уставший от криков и хруста костей, я не мог позволить себе взять и уехать домой, к семье. Хотя больше всего на свете хотелось поступить именно так.

Я должен.

Не имел права подвести тех, кто рискнул примкнуть ко мне. Моя армия, в разы малочисленная, нежели армия Джамала, состояла из верных мне людей из разных преступных кланов, а также военных, отсидевших за тяжкие, и наемных киллеров-профессионалов.

От Алиева, чья братва основалась и пустила корни в этих краях достаточно давно, ко мне примкнули все. Основная часть пришла сразу, после финального боя с Джамалом, где Алиев потерпел фиаско, остальные переходили постепенно, на протяжении полугода.

«Алиевцы» и показали нам удачное место, где мы развернули военную базу, они же снабдили нас недостающим оружием и техникой.

Среди них были и те, которых считал товарищами и даже друзьями, прошедшими со мной сквозь годы и с которыми я общался на равных.

Но и среди противников, несмотря на подавляющее большинство незнакомых мне лиц, попадались старожилы "Иллюзии", с которыми меня что-то да связывало. Тяжело было смотреть в глаза каждому из них и добиваться правды особо жестокими методами, вспоминая при этом, как когда-то я с кем-то из них отдыхал вместе, убивал вместе и бухал тоже вместе, а сейчас он ждёт от меня скорой смерти, а я, испытывая мучения и угрызения совести, организовываю ему максимально мучительное времяпрепровождение.

Но пленные не оставляли мне выбора; они не хотели решать дела по-хорошему, не шли на контакт, в итоге погибали один за другим. Они все были изрядно истощены, многие ранены, у некоторых даже прослеживалось обморожение конечностей, но они ни в какую не желали упростить себе существование.

Кроме проклятий, ничего мне услышать не довелось. Они лишь глумились, с победой во взгляде наблюдая за тем, с каким рвением рою для них братскую могилу. В голос кричали, что я сдохну следующим, ибо мне с их лидером не потягаться.

Несмотря на старания, личность их новоиспеченного лидера так и оставалась для меня засекреченной.

Поначалу, часа два точно, я держал себя в руках, но после океана вылитого на меня словесного дерьма, последнее самообладание, с которым рассчитывал провести остаток дня, с грохотом сорвалось с петель. И тогда я взялся за топор, почувствовав при этом чуть ли не оргазм от прикосновения к родной, идеально заточенной стали.

– Мне нужно знать имя того, кто управляет армией Джамала. Отвечай. – в очередной раз обратился я к одному из пленных, чья очередь пришла «говорить» со мной с глазу на глаз.

Вызывал их по двое в шатёр для допроса и пытал в своё удовольствие. Поначалу буйных приглашал, и тех, кто рвался поскорее высказаться. А потом, как только смельчаки закончились, все подряд пошли в разнос.

И вот уже который по счету солдат не раскололся.

Шатёр забит трупами практически до потолка. Я в полном отчаянии и еще в более полном негодовании.

– Говори. Иначе отрублю тебе пальцы. – дабы не быть голословным, я прислонил лезвие топора к его правой кисти, привязанной к подлокотнику стула.

– Руби сразу, Палач. Со мной ты время своё теряешь. От меня тебе ничего не добиться. – хрипел очередной храбрец, говоря, по сути то же, что я уже слышал от его мертвых сотоварищей. – Ты предал братьев своих ради пиз*ды, ты предал господина. Великий Джамал верил в тебя, изменник. Он считал тебя своим сыном, наследником. А ты как отплатил Джамалу за его великодушие?

Я не удержал эмоций, когда услышал про великодушие Джамала и про то, что я что-то ему еще и должен был после всего, и треснул пленника кулаком по лицу.

Сплюнув кровь, пленник осыпал меня очередной порцией брани и оскорблений.

Я терпел, потому что должен был узнать, кто управляет остатками армии Джамала. Есть кто-то, за кем они пошли. И этот кто-то очевидно представляет для моей семьи опасность. Я должен узнать врага в лицо, чтобы не допустить непоправимого.

– Имя. Последний раз спрашиваю.

И снова в ответ полетели плевки, смешанные с кровью и сипящее предсмертное дыхание вместо внятного ответа на один и тот же вопрос, который я задавал каждому пленнику, сюда вошедшему.

– Подчинись мне или умри, паскуда!

Взревел я и приставил к его шее топор.

– Никогда… – прохрипел солдат, подняв на меня свирепый взгляд и косо улыбнувшись. – Тебе не победить. Близится тот час, когда тебя поймают и посадят на кол. Ты сдохнешь в адских мучениях, Палач… Наблюдая за тем, как по очереди еб*т твою шлюху в метре от тебя…

Мышцы на лице моем дрогнули от прилива неконтролируемой ярости.

Про себя я стерплю проклятия и унижения. Но в адрес Кати – никогда.

Ему придется за это ответить.

Сверкнуло в полутьме лезвие топора, возвышаясь над макушкой пленного на миг, и тут же опустившись, располовинило его голову, как полено.

Расправившись с одним, я, всё ещё на взводе, взялся за второго.

Тот, к счастью, оказался более разговорчив.

– Если бы не то, как обошёлся ты с нами в день, когда штаб наш взлетел на воздух, мы бы не считали тебя врагом, Фархад. – это был первый пленный, который назвал меня по имени. – Но ты не посчитался с нами. Не все успели выбежать. Далеко не все. Полегло много. Ни за что полегло. Мы бы за тебя пошли. Но ты не оставил нам выбора.