Виктория Падалица - Палач

– Джамал, Великий император наш и наш отец, наследника достойного кроил себе! – выкрикнул другой пленный и сделал шаг назад.

Схватив за шиворот первого смельчака, который явно пожалел, что вышел из строя, я подтащил его ко второму и заставил говорить.

– Что ты знаешь об этом? О каком наследнике речь? Говори, иначе увидишь, как твой друг выглядит изнутри!

Солдат застопорился.

Так я и знал. Заднюю даст.

Но уже узрел, что от него возможно добиться правды.

– Тогда смотри.

Схватив первого солдата за голову, я сыграл, что планирую разорвать ему челюсть голыми руками. Когда начал растягивать бедняге рот, и тот заорал больше от испуга, чем от боли, второй солдат не выдержал.

– Клянусь, не знаю точно, товарищ командир! Это всего лишь слухи…

– Слухи? Слухи?! Ах, слухи!!! – преисполненный яростью, я отшвырнул от себя подопытного, а после выпрямился и с разворота ударил солдата в живот. – Ты баба базарная или боец? Где проверенные факты? Где доказательства? Почему мелешь языком и пускаешь слухи?!

Солдат упал на землю, скрючился и больше ничего, кроме стонов с хрипами, не воспроизвел. Скажи он чуточку больше, на одного покойника в их рядах стало бы больше.

– А ты? Что знаешь ты? – обратился уже к товарищу побитого солдата, за которого тот впрягся.

– Джамал, наш предводитель, искусственно создавал вирус, которым заражал женщин, а после продавал их за бугор. Это всё, товарищ командир…

Этот знает чуть больше. Но всё равно недостаточно.

– Хорошо! – я оставил солдата в покое. Вернулся на свое место и обратился ко всем. – Остальным нечего сказать по поводу лабораторий и детских смертей?! Ваши боги сейчас смотрят на вас! И провалитесь вы на этом самом месте, если вздумаете солгать! Не мне вы лжете сейчас, а богам своим!

В рядах пленных стояла гробовая тишина.

Вот уже две минуты ни слова внятного, ни шепота мой слух не уловил.

– Отпустить пленных! Сейчас же! – недолго думая, я отдал последний приказ.

Не за что их ненавидеть.

Да, я не получил нужных сведений от них, равно как и признания меня как их главнокомандующего. По крайней мере, я узнал истинную причину их ненависти ко мне. И она оказалась обоснована.

Никто, к сожалению, не был в курсе, что творилось в лабораториях.

– Всех отпустить, Шах? Вы, что, спятили? – переспросил мой солдат, бывший «Алиевец», по старой привычке прозвав меня так, как звал предыдущего вожака. – Вы точно уверены, что всех?

– Повторяю свой приказ! – громогласно и четко проговорил я. – Всех пленных отпустить! Не преследовать! Раненых отвезти в госпиталь и вылечить, чтобы они стали на ноги в кратчайшие сроки!

Закончив, я обратился к тому пленному, который стоял ко мне ближе всех остальных.

– Передай своему главарю, что я не посягну на то, что причиталось Джамалу. Но я пойду против «Амирхановских» и уничтожу всех лишь за то, что они имели доступ к лабораторным исследованиям. При любом раскладе они трупы. Каждый из них. Если ваши армии объединятся, и "Иллюзия" с прежними догмами возродится, я объявлю войну «Иллюзии». Надеюсь, у вашего вожака не хватит ума допустить эту ошибку.

Солдат, выпучив глаза, неуверенно качнул головой.

– Так точно. Передам. Товарищ командир.

Бывший «Алиевец» всё не унимался. Для него мой приказ показался из ряда вон опрометчивым.

– Шах… А если они не пожелают мира, и в следующий раз откроют по нам огонь?

Я враждебно покосился на рандомных солдат.

– Тогда – стрелять на поражение. Предателями перед лицом высшего трибунала кланов выступим не мы, а они. Не называй меня Шах. Никогда больше.

Я развернулся и, сунув руки в карманы черной дубленки, которая много повидала вместе со мной, покинул поляну.

Зайдя за палатку незаметно для всех, я присел на корточки, чувствуя грандиозную усталость и резкую слабость.

В голове стало муторно.

В полном отчаянии взглянув на небо, я вздохнул и опустив голову.

Погода нелётная, домой не попаду. Дай Аллах, к утру метель утихнет. Но придётся ночевать здесь.

Обратив внимание на заснеженный рукав дублёнки, я вспомнил о Кате и о том, как она куталась в неё когда-то.

Катя мечтает о снеге.

Мог бы, привез хоть маленькую горсточку, чтобы её порадовать. Но это невозможно. Снег растает.

Как там Катя? Не подумывает ли оставить меня, неисправимого монстра и убийцу, которому привычно лишать людей жизни?

Прав был один из солдат. Прежний я, которого родила мама, погиб юнцом в Сирийской пустыне. А нынешний я – результат сборки не Аллаха вовсе. И не шайтана.

А Джамала.

Вот что осознал я после того, как заново родился после неравной схватки с пулями Алиева. Страшнее человека никого быть не может. Ни один чёрт, даже самый могущественный, ни один джинн и даже сам шайтан не сможет превзойти человека в жестокости.

Я верил, что Аллах подарил мне вторую жизнь для того, чтобы я искупил грехи. Был уверен, что когда это случится, я стану свободным и больше не вернусь на поле боя. Я надеялся познать, что такое «мирное небо над головой» и «рай вместе с любимой женщиной».

Но судьба распорядилась иначе, издевательски подло отдалив от меня заветную мечту снова.

Вернулся в палатку после недолгой прогулки под бушевавшей вовсю стихией. К тому моменту в моем логове успели прибраться и вынести трупы. О пытках напоминал только стул с окровавленными верёвками и топор, подпертый к его ножке.

Обмывшись по пояс, я подошёл к столу и, вместо того, чтобы накинуть что-то на себя, чтобы не замерзнуть, устало опустил голову и поглядел на карту.

Но вместо ландшафтов и чёрточек я увидел очертания любимой женщины. Её глаза цвета любимой стали, длинные пышные волосы, чувственными волнами раскиданные по плечам, ложбинка греха, аккуратная и волнующая моё воображение всякий раз, точеный изгиб тонкой талии и пышные, округлые бёдра.

Как же я ее люблю, Катю мою. Безумно просто…

Не помню, чтоб кого-либо так сильно любил, как её.

Но любит ли она меня? Не остыли ли её чувства?

– Командир, к тебе пленный пожаловал.

Азамат, ворвавшись в шатер как всегда без предупреждения и стука, потревожил меня так кстати, чем отвлёк от тоски. Еще б немного, и я бы пустил слезу, что Катины прелести не удастся потискать этой ночью.

– Вернее, пленная.

Я молча перевёл внимание с карты на Азамата, не понимая, разыгрывает он меня, либо же нет.

– Боевая, смелая. – сообщил Азамат с каменным лицом. – Ловкая, плясать умеет, и в работе первая…

– Баба ко мне пожаловала? – мои брови от удивления поползли вверх.

– Ты всё правильно расслышал. Баба. Рвется к тебе на аудиенцию. Сказала, не уйдет, пока ты её не примешь. Со мной говорить отказалась. Настаивает, что именно тебя ей надо.