Шмиэл Сандлер - Особенности еврейской эротики

Я имел потом долгую беседу с Сильвией Борисовной, и она в своей обычной педагогической манере — хрипло и не вынимая сигареты изо рта, сказала мне с ноткой гордости в голосе «Из онаниста ваш отец превратился в прекрасного делового партнера!»

Я был благодарен ей за благотворные перемены, которые произошли с отцом, но мать мою они вряд ли утешили.

В тот памятный для меня день Свирский открыл ей глаза на измену мужа: он назвал ей адрес дома свиданий, где в это время развлекался отец.

Аркадий стал известным юристом у него большая практика и связи в правительственном аппарате.

Салик лежит в психиатрической больнице. Во время заварушки в Газе он расстрелял троих террористов. К тому времени они были уже обезоружены и не представляли никакой опасности, но он перестрелял их как уток под вой арабских женщин и на глазах у иностранных корреспондентов.

Его судили, признали недееспособным, лишили звания и перечеркнули все боевые заслуги. Он участвовал в ливанской компании и на его счету были десятки трупов. Экстремисты давали за его голову миллион долларов. В 23 года он уже был майором, и ему предрекали блестящее будущее.

Я пошел по политической линии и являюсь вторым номером в партии национального единства. У меня большие шансы пройти в Кнессет.

Аркадий и Семен обещали мне поддержку в смысле электората, Сильвия Борисовна тоже подключит своих импотентов.

Я обязательно приду к власти, потому что знаю, что нужно моему народу.

Мне всего лишь двадцать шесть. Гитлер в этом возрасте еще мытарствовал в Вене, а Сталин разбойничал на Кавказе.

Когда в терминале появилась моя тетя с милой девчушкой под руку « Это ее дочь, шепнула мне мать » я ощутил необъяснимый трепет в груди.

Слишком чувственно, как и в прошлый раз, тетя поцеловала меня в губы. Я ответил ей таким же открытым долгим поцелуем.

— Жан! — с упреком сказала мне мать.

— Заткнись! — сказал я матери и поцеловал тетю еще более долгим поцелуем. Тетя закрыла глаза, упиваясь моей близостью, а я был просто рад ее видеть. С моей стороны это уже была не любовь, а благодарность к моей прелестной и тайной подруге, которая сделала меня настоящим мужчиной.

Кстати, дочь ее была моей полной копией, что не очень удивило меня, ведь мы родственники, хоть и дальние. Что меня воистину удивило так это то, что девочку звали почти также как и меня — Жанна.

О, женщины, как вы лукавы! Неужели это была уловка со стороны моей милой и расчетливой тетушки, которая не могла зачать от дряхлого мужа и выбрала меня, неискушенного и юного пельмешку, отцом своего ребенка? Очень может быть, но об этом я, скорее всего никогда не узнаю.

Тель-Авив

2004