Шмиэл Сандлер - Оргия в гареме царя Соломона

Мордатые ребята с двух сторон подсели ко мне, да так плотно, что трудно стало дышать. Уж, не террористы ли, – тревожно подумал я, – заманят еще куда да шкуру спустят. Но сей странный парень за рулем, был скорее похож на сумасшедшего, нежели на террориста.

Делать мне было нечего: вчера меня уволили с работы, сегодня я уже успел поругаться с женой, а вечером, вне всякого сомнения, меня ожидал скандал на тему: «Все люди как люди, а ты как шиш на блюде» и я решил, что у меня нет особых причин отказываться от приключения, которым было чревато предложение этого недоделка.

Разумеется, присутствовал в этом некий элемент риска, но какое же в наше время приключение без острых ощущений. В ту секунду авантюра любого толка казалась мне предпочтительнее очередных, опостылевших разборок с поглупевшей и порядком надоевшей мне женой.

Мордатые завязали мне глаза, Тип важно повернул ключ в замке зажигания и Кадиллак, тихо пукнув, плавно тронулся с места. Судя по виду, это был первенец автомобилестроения в Европе. Типу, верно, стоило немалых средств содержать его в исправном техническом состоянии.

Мы остановились за городом.

С меня сняли повязку, и я увидел величественное здание с колоннами и гранитными львами подле парадного входа.

– Это зимний дворец семьи Вашего величества, – многозначительно сказал Тип, услужливо открывая передо мной дверцу авто.

Какая еще семья? – с неудовольствием подумал я и подумал о жене: придет домой, а я не успел спрятать телевизор – грозились забрать его за неоплаченный кредит, вот поднимет хай-то.

Изображая почтительность, Тип провел меня мимо грозных львов, суровые гранитные морды которых отнюдь не располагали к благодушию.

Он стал исполнять обязанности гида, то и дело, расшаркиваясь передо мной и услужливо выгибая спину.

«Чего ради выделывается этот недоумок, уж не в психушку ли он привез меня?»

То, что я по неведению назвал психушкой, было настоящим дворцом, выстроенным в стиле эпохи позднего возрождения. Удивляло лишь то, что мне не приходилось видеть ранее это чудо античной архитектуры, а ведь стоял он в сорока минутах езды от Тель-Авива.

Тип все ходил вокруг меня вразвалку, будто на палубе утлого суденышка, плывущего по волнам неспокойного моря.

Он долго водил меня по чудным залам дворца рассказывая, какой из них в каком стиле выполнен и кто был зодчий.

– Что это у вас походочка, как в море лодочка, – подначил я его.

– Это профессиональное, – небрежно бросил Тип, – служил когда-то на флоте.

«Врешь, скотина, подумал я, ты такой же моряк, как я балерина»

А он все продолжал знакомить меня с царскими хоромами.

Путешествие наше затянулось и я порядком подустал, когда мой невольный гид подвел меня к административному крылу нескончаемого дворцового комплекса. Мы подошли к кабинету, на дверях которого висела табличка «Отдел кадров»

В кабинете сидела старушка с лицом суслика и седыми буклями на ушах.

– Господин Трахтман? – сонно спросила она.

– Да.

– Безработный?

– Да, с сегодняшнего дня.

– Прекрасно, мы вам тут работенку одну подыскали…

Она усмехнулась, собираясь, видимо, высказать свои особые соображения по поводу характера найденной работы, но не успела: провожатый мой нагло опередил ее:

– Работенка не бей лежачего, – сказал он в своем афористичном стиле, – можете не сомневаться, Ваше величество.

Старушке не понравилась бесцеремонность Типа:

– Послушай, замполит, – сказала она, – без подъебонсов сахар сладкий!

Тип не обиделся, а только осклабился в презрительной улыбке.

– А это вам, – сказала старушка, вручая мне мандат с моей фотографией. Запись в документе гласила: «Царь Соломон Третий, Сверхмужчина» чуть ниже стояла печать.

– С этой минуты забудьте свою фамилию, отныне и до ста двадцати лет вы Соломон Третий.

– Не понимаю, – в недоумении произнес я, – вы что, предлагаете мне работать царем?

– Гражданин Трахтман, не тяните время. Если не желаете, так и скажите у нас куча претендентов.

Старуха проявляла признаки нетерпения, и я счел неразумным злить ее неуместными вопросами. Сдуру предпочтет еще другого кандидата. Таковыми, если честно, вокруг и не пахло, но чем черт не шутит, береженого бог бережет. Я готов был на любую черную работу, только бы не слышать ежедневные попреки жены.

Когда я неуверенным движением взял в руки мандат, странная бабка положила передо мной странный лист с непонятными каракулями и сухо потребовала:

– Расписывайтесь!

– Позвольте, мадам, а в чем я, собственно, должен…

– Тут написано, – нетерпеливо буркнула старушка:

«Принимаю в личное пользование в количестве семисот…»

– Чего семьсот-то? – никак не мог я взять в толк.

– Да жен ваших! – сказал Тип, удивляясь моему тугодумию.

– Какие еще жены? – у меня задрожали пальцы, я спрятал руки под стол. До сих пор мне была в тягость одна жена.

– Вы чего это мне приписываете, мадам?

Тип подло захихикал в шляпу.

– Царь вы или не царь? – зло проворчала старушка и я видел, что она едва удерживается от бранного слова.

Семьсот жен! – вихрем пронеслось у меня в голове. Я представил себе будущую семейную жизнь, сдвинул кепку набекрень и задумчиво поскреб затылок. Но ведь с другой стороны это лестно.

– Да вы не бойтесь, – утешил меня Тип, – вам же квалификация присваивается – Сверхмужчина. Там в мандате написано, прочтите. Вы теперь, можно сказать, атлет, гигант и все, что к этому прилагается.

Я продолжал пребывать в сомнении.

– Вы помните последний подвиг Геракла? – внезапно и таким тоном, будто в голову ему пришла спасительная идея, спросил меня Тип.

– Нет, не припоминаю, а что?

– В одну ночь он лишил девственности пятьдесят девушек. Это факт достоверный, хотя и редко упоминается в литературе.

– Пятьдесят? – недоверчиво спросил я, чувствуя, как волосы под шапкой принимают вертикальное положение.

– Именно! – равняйтесь на Геракла, Ваше величество.

До Геракла мне было далеко, хотя в молодости я и потягивал железо. Это не значило, конечно, что я немедленно готов повторить подвиг античного героя – девственницы не мое амплуа. Да и не подвиг Геракла впечатлил меня во всей этой истории, а то, что впервые в жизни ко мне относились с уважением и даже именовали Величеством. В глубине души я был польщен этим обстоятельством и горд собой. Наверное, не зря эти люди столь почтительны ко мне, что-то ведь побудило их к этому. Есть, стало быть, во мне нечто такое, что не увидела за столько лет жена. Выходит, я не хуже других, а может даже и лучше. Наверняка лучше. Пора прекратить это позорное самоуничижение. В конце концов, люди верят в меня, люди видят во мне героя и я должен быть на высоте. Сверхмужчина я или не Сверхмужчина?