Мэдлин Хантер - Герцог-упрямец [litres]

Брентворт пустил лошадь быстрой рысью.

– Ты, конечно, шутил, когда говорил, что убьешь мужчину, который проявит ко мне неподобающий интерес, – пробормотала Девина.

– Вовсе нет.

– Вряд ли в этом есть необходимость. Если что-нибудь и впрямь случится, ты можешь просто со мной развестись, а в следующем сезоне выбрать новую жену. Такая реакция была бы более рациональной.

– Моя дорогая Девина, ты для меня незаменима. Меня совершенно не интересуют те девочки, что выстроились в очередь на брачной ярмарке. От одной мысли, что я могу тебя потерять… О боже, если это случится из-за мужчины… Даже не знаю, что я могу тогда сотворить.

Эти слова мужа ошеломили Девину. Он впервые сказал, что она для него что-то значит. Он считал ее… приемлемой, да к тому же оказалось, что он получал с ней удовольствие. А как-то раз он дал понять, что их разговоры ему не скучны. Но то, что она дорога ему настолько, что он даже… А может, страх, что она заразится от кого-нибудь из больных, вызван не только его чувством долга и чувством ответственности, но еще и тем, что он действительно очень боялся ее потерять?

Девина не знала, что сказать: слова не выразили бы нахлынувших чувств, – поэтому молча потянулась к мужу и поцеловала в щеку.

– Думаю, тебе лучше держаться в стороне, пока я буду с ним разговаривать, – сказала Девина, передавая вожжи груму, стоявшему подле постоялого двора в Хэрроу-Ридж.

– Ты забываешь, ради чего мы предприняли это совместное путешествие на север. Все, что можно выяснить, мы видим и слышим вместе, помнишь? – Эрик помог жене спуститься на землю.

– В таком случае, пожалуйста, позволь задавать вопросы мне. Ведь одно твое присутствие отпугивает людей.

Эрик улыбнулся:

– Ты просто злишься из-за того, что тебе не удалось от меня ускользнуть и отправиться сюда одной.

– Нет, я предполагала, что ты попытаешься меня остановить и скажешь, что все это больше не имеет значения.

Он и собирался так сказать – или что-нибудь в том же роде, – однако будь он проклят, если признается в этом! И если она столь решительно вознамерилась перевернуть каждый камень в Шотландии в поисках доказательств, то он поможет ей в этом.

Уже перевалило за полдень, когда супруги вошли на постоялый двор, чтобы слегка перекусить в общем зале, а потом спросили у хозяина, где найти дом мистера Рутерфорда.

– Он живет в конце бокового переулка, – ответил хозяин. – Там женщина сдает комнаты. Но сейчас вы его там не найдете. Он на заднем дворе, занят с лошадьми.

Эрик ненадолго ушел, а когда вернулся, сообщил, что мистер Рутерфорд находится в каких-то ста футах от них.

– Неужели он ухаживает тут за лошадьми? Да ему уже лет семьдесят! А то и все восемьдесят.

– Чем же еще тут заниматься?.. Не все мужчины любят возиться в саду. – Эрик опустил глаза и с удовлетворением отметил, что Девина надела свои сапожки. – Смотри, куда ступаешь, раз уж мы идем на конюшенный двор.

Вскоре они увидели конюшню, а рядом – паддок. Во дворе же теснились кареты всевозможных видов и размеров. Мальчики и взрослые мужчины водили по двору лошадей.

– Должно быть, это он, – сказала Девина. – Выглядит очень старым.

Человек, на которого она указала, вел в поводу норовистого гнедого жеребца. На старике не было ни сюртука, ни шляпы, а седые волосы развевались на ветру. Жеребец упирался, но старик, крепко держа уздечку, не давал ему спуску.

Девина приблизилась к старику и спросила:

– Сэр, это вы мистер Рутерфорд?

Старик, проигнорировав ее, принялся прижиматься лицом к морде коня, и тот почти сразу успокоился, сделался совершенно покорным. И только тогда мистер Рутерфорд повернулся в девушке и ответил:

– Да, я. А вы кто такая?

– Меня зовут Девина Маккаллум.

Услышав это имя, мистер Рутерфорд посмотрел на нее гораздо внимательнее.

– Мы приехали из Тейхилла, – продолжила Девина. – Мне сказали, что вы служили там много лет.

– Да, верно, – кивнул старик. – У герцогов служил. – Он взглянул на Эрика. – Работал на вашего, милорд, отца и на его отца.

«Раз уж Рутерфорд все равно догадался…» – подумал Эрик и тотчас подошел и представился.

– Ну и чего нынешний Брентворт может от меня хотеть? – пробурчал старик. – Не собираетесь же вы жаловаться, что я до сих пор тружусь? В договоре не говорится, что я не могу работать где-нибудь конюхом.

– Нет-нет, никаких жалоб. – Эрик покачал головой. – Нам нужны кое-какие сведения.

Лицо старика, обветренное и морщинистое, мало что выражало, но яркие глаза – свидетельство острого ума – очень пристально их рассматривали и даже как будто выражали некоторое нетерпение…

– Мне бы хотелось знать, не случалось ли во время вашей работы там чего-нибудь такого, что давало повод предположить, будто сын последнего барона не умер, – сказала Девина, сразу же переходя к сути дела.

Рутерфорд отвернулся, чтобы погладить жеребца по носу, а потом заговорил:

– Я об этом вообще никогда не задумывался. Но кое-что все-таки случилось, и это заставляет предположить, что другие все же задумывались… Так вот, как-то летом появился человек. Я слышал, он бродил по округе и брался за всякую случайную работу, в общем – ничего особенного. Да только однажды он пришел к герцогскому дому. Я как раз работал в конюшне, а этот человек прошел мимо – прошел так, как будто точно знал, куда идет и чего хочет. По виду – так никакой не джентльмен, но… Было в нем что-то такое, что прям-таки кричало: лучше его не трогать! Такой решительный взгляд, а походка – словно на драку нарывается.

– И куда он пошел?

– В сад, через заднюю калитку. Я об этом особо и не задумался, но вот позже… Он прошел обратно с большим ящиком. Вор! Да еще и наглый такой! Он был куда крупнее меня, но все же я ему сказал, чтобы он ящик-то оставил: мол, если оставит, то я никому ничего не скажу и он уйдет без помех.

– Однако он не оставил? – спросил Эрик.

Рутерфорд помотал головой:

– Повернулся ко мне и говорит: мол, у меня на это прав больше, чем у кого другого тут. По праву рождения. И пошел дальше. А я пошел в дом и рассказал обо всем управляющему. Но, насколько мне известно, никто ничего не сделал. Никто его не искал. И из властей никто не приходил. Вот в основном и все.

– А когда это случилось? – спросил Эрик.

– О, давным-давно. Задолго до войны с Наполеоном. Мне тогда было… Дайте-ка подумать… Лет тридцать пять, наверное. Я еще и старшим конюхом тогда не был.

– А вы, конечно, не знаете, что находилось в том ящике? – спросила Девина.

– Судя по тому, как он ее нес, ничего особенно тяжелого. Не сгибался под тяжестью. Значит – не фамильное золото или там серебро… И тот ящик был не такой уж огромный. Не сундук. Просто довольно большой деревянный ящик.