Бернард Корнуэлл - Высшая милость

Деворакс засмеялся, отодвинулся, не запачкав лезвия, и покачал головой.

— Я видел более приятные вещи, чем то, что ты вываливаешь, свинья. Не двигайся, преподобный, я расскажу тебе историю.

Он выпрямился. В комнате воняло, но Херви боялся пошевелиться. Он следил, как огромный солдат вышагивал между закрытыми окнами и книжными полками. Хозяйка тоже наблюдала, жадно вслушиваясь в каждое слово солдата.

— Много лет назад, преподобный, я был поэтом в этом прекрасном городе. Это было до того, как такие мерзавцы, как ты превратили его в выгребную яму. У меня была дочь, и, ты знаешь, с того времени я больше её не видел. Но я знаю её имя, преподобный, как и ты, — он усмехнулся Херви. — Ты понимаешь, о чем я?

Херви промолчал. Деворакс усмехнулся Хозяйке:

— А ты понимаешь о ком я, правда?

Она знала. Недавно Эбенизер рассказал ей, что Доркас не приходится ему сестрой, но до настоящего момента она не знала, кто отец девушки. Слайты, сдерживая обещание, которое они дали родителям Марты Слайт, хранили незаконнорожденность в секрете всю свою жизнь. Испуганная Хозяйка наблюдала, как черноволосый солдат повернулся к Преданному-До-Смерти Херви.

— Её имя, преподобный, Доркас Слайт. Или было таким. Она вышла замуж. Теперь она леди.

Херви затряс головой.

— Нет! Нет!

— Я убью тебя, преподобный, и каждый узнает, что Кристофер Аретайн вернулся, чтобы отомстить тебе, — он усмехнулся. Херви дрожал в собственных нечистотах. Деворакс возвысил голос, чтобы Хозяйка слышала каждое слово. — И не только тебя, преподобный. Завтра я уеду в Амстердам, но через две недели вернусь, и тогда придёт очередь сэра Гренвиля Кони. Ты хочешь знать, как я убью его?

Херви собрал остатки своего мужества, которых было не сильно много. Он понимал, что пришла его смерть, и отчаянно старался отсрочить её хотя бы с помощью слов.

— Вы сумасшедший, сэр! Подумайте, что вы делаете?

— Я думаю, преподобный, думаю, — Деворакс медленно пошёл к Херви. — А ты думай, пока будешь умирать, почему ты умираешь. Ты умрешь из-за того, что ты сделал с моей дочерью. Понял?

— Нет! Нет!

— Да, — лезвие ножа снова нацелилось на Херви, а голос Деворакса был неумолим как зимний ветер. — Она моя дочь, мразь, и ты дотрагивался до неё. Ты забавлялся с ней.

Хозяйка наблюдала. Преподобный Херви, не осмеливаясь ни пошевелиться, ни тем более бороться, запрокинул голову назад подальше от лезвия. Кадык не двигался, глаза широко раскрыты, жидкие, соломенного цвета волосы касались поверхности стола. Деворакс держал нож вертикально у запрокинутого лица священника.

— Я ненавижу тебя, преподобный, и я увижу тебя в аду, — он начал опускать нож.

— Нет! — закричал Херви, но лезвие прошло между губ, он попытался сжать его зубами, но гигант засмеялся, нажал и последний крик Преданного-До-Смерти захлебнулся, как только лезвие вонзилось ему в глотку, прошло глубже, ещё глубже, пока Деворакс не пригвоздил голову к столу.

— Скоро ты будешь мертв, мразь.

Он оставил Херви, голое тело изогнулось на вонючем стуле, рукой попытавшись схватиться за лезвие. Вопли были ужасные, но Деворакс не обратил на них внимания. Он подошел к Хозяйке, чьи глаза смотрели на него с таким же ужасом как умирающий священник. Он загородил ей вид.

— А ты обращалась с моей дочерью жестоко?

Она яростно затрясла головой.

— Надеюсь, что нет, но я уверен, она расскажет мне, а через две недели я вернусь. Передай это сэру Гренвилю.

Она кивнула.

Вопли прекратились. Стол был залит кровью, капающей на ковёр. Деворакс подошел к мертвецу и выдернул нож. Он царапнул по зубам. Жидкие волосы, теперь уже в крови, колыхнулись, когда голова дёрнулась вверх, и Деворакс оттолкнул её. Вытер лезвие о занавески, вложил в ножны и снова повернулся к Хозяйке.

— Передай сэру Гренвилю от меня привет. Скажи ему, что Кристофер Аретайн ничего не забыл.

Он сгреб одежду женщины, отпер дверь и спустился вниз. Нашел женщину в гостиной, дрожащей под своим плащом и ещё одним, который она взяла из прихожей. Деворакс усмехнулся ей.

— Я бы не ходил наверх, любовь моя.

Она боязливо посмотрела на него.

Он улыбнулся.

— Как тебя зовут?

Она сказала, затем сказала свой адрес. Деворакс бросил одежду к её ногам.

— Твой муж в армии?

Она кивнула.

Он усмехнулся.

— Ты бы не хотела, чтобы он узнал об этом, правда?

Она снова кивнула:

— Да, пожалуйста!

Он приложил палец к губам.

— Никто не будет знать, кроме тебя и меня. И скоро я тебя найду, — он наклонился вперёд и зашептал ей на ухо. Она засмеялась. Деворакс поцеловал её в щеку. — И помни, что я тебе сказал. Не ходи наверх. Обещаешь?

Она кивнула.

— Обещаю.

Он оставил её, думая, какую выгоду она получала от ночи со злом, и затем поспешил по тёмным переулкам, пока не увидел Мейсона, ожидающего его с лошадьми у ворот Олдгейт. Деворакс засмеялся, запрыгнув в седло. Мейсон усмехнулся в ответ.

— Полковник?..

— Да ничего, — он засмеялся снова. — Идешь убивать мужчину, а находишь женщину, неплохо, а? Выпьем?

Мейсон засмеялся, передав бутылку, которую Деворакс тут же прижал к губам. Он выпил много и почувствовал, как жар от бренди спускается вниз к животу.

— Господи, как хорошо. Одежда?..

Деворакс содрал черную куртку, пинком снял ботинки с квадратными носами и натянул кожаный камзол, высокие ботинки и в заключение пристегнул сбоку меч. Засмеялся снова.

— Сэр?

— Ничего, Джон, — он подумал, как утром испугается сэр Гренвиль, когда Хозяйка принесёт ему новости, и жирный юрист убедится, что Аретайн вернулся. Он выпил ещё бренди и повернулся к Мейсону. — Ты должен съездить к мистеру Слайту, Джон.

— Сейчас?

— Да. Передай ему, чтобы он ждал нас на побережье в понедельник вечером. Самое позднее, в семь часов.

Мейсон повторил.

— И скажи ему, что если завтра до десяти утра он не получит известий об Аретайне, пусть отправит патруль к дому преподобного Херви. Он знает, где это.

— Сэр?..

— А мы с тобой встретимся у дома девушки в Оксфорде завтра ночью.

Казалось, Мейсону было все равно, что за такое короткое время надо проделать такой путь.

— Оксфорд, завтра ночью, сэр.

Деволракс засмеялся.

— Кошка в голубятне, Джон. Зубы и когти! Давай, отчаливай!

Он наблюдал, как Мейсон разворачивал лошадь, послушал стук копыт по Леденхолл Стрит и подстегнул свою лошадь вперёд. В переулке оставил туфли и куртку и с угрозами проложил себе путь через Олдгейт. Закричал стражникам поторопиться, обозвал капитана сукиным сыном и мерзким отродьем и направил лошадь в короткий каменный туннель.

При выезде из туннеля он повернул налево, планируя обогнуть Лондон с севера, прежде чем выйти на Оксфорд Стрит у святого Эгидия. После убийства самое лучшее выбраться за пределы города.