Бернард Корнуэлл - Высшая милость

Тоби кивнул, вставая.

— Мы поедем с вами?

— Нет. Я поеду один. Но я буду ждать вас. Восемь часов, понедельник, вечер.

Он ушёл от них, выйдя на улицу, блестящей от мелкого моросящего дождя. Бутылку унес с собой.

Смолевка смотрела, как он уходит, видела, что он встретился с всадником, держащим свободную лошадь. Они исчезли в направлении Карфакса, а она осталась, потрясенная от рассказанной истории. Она была напугана и боялась ехать на восток страны, в сердцевину пуританства, где должны быть собраны все печати. Она подумала о Лазене, о его возвращении семейству, которое приняло её, полюбило, и членом которого она теперь являлась. Она прижалась к Тоби, потрясенная всеми горестями божьего мира. Она поедет на восток ради Тоби и его матери.

В двухстах ярдах от места, возле которого огромный пожар недавно сжёг часть Оксфорда, Вавассор Деворакс отшвырнул пустую бутылку в развалины, ещё пахнущие дымом. Он глянул на Мейсона.

— Ну?

— Сэр Гренвиль Кони отправил дюжину людей в Брадвелл, сэр.

Деворакс кивнул.

— А мистер Слайт?

— Он будет там, сэр. В семь часов. Он сказал, что сэр Гренвиль поедет с ним.

— Хорошо, — Деворакс усмехнулся. — Сколько людей берёт Слайт?

— Он сказал, шесть.

— Хорошо, хорошо. Мы сможем позаботиться о двенадцати сэра Гренвиля.

Мейсон зевнул.

— Сэр Гренвиль обязательно приведет с собой ещё.

Деворакс не переживал. Со своими людьми и людьми Слайта у него достаточно сил, чтобы уничтожить стражу сэра Гренвиля, и достаточно, чтобы разместить в деревне Брадвелл маленькую группу, которая будет сопровождать Тоби и Смолевку до амбара, отрезая им отход. Мейсон глянул на полковника.

— Девушка приедет, сэр?

— Да, — Деворакс улыбнулся. — Она и её муж. Оба.

— Они не переживают?

Деворакс покачал головой.

— Они думают, что Кони мертв, — он засмеялся. — Она будет здесь, Джон, ради своего отца, — он засмеялся снова. Он наблюдал за девушкой, рассказывая историю шведской жены Кита Аретайна. Он видел на её лице жалость и страдание. — Она романтик, — он насмешливо произнес эти слова и усмехнулся Мейсону.

— Пошли, Джон. Я найду тебе потаскуху. После понедельника ты отплатишь мне, — он громко рассмеялся, довольный собой, поскольку Вавассор Деворакс разработал то, что для многих считалось немыслимым. Мэтью, Марк и Лука соберутся на краю моря, и именно Деворакс, солдат и пьяница, сделает это. Печати будут собраны.

Тоби и Смолевка оставили Оксфорд на следующий день, они поехали вдвоем. Джеймс Райт очень просил поехать с ними, но Тоби приказал ему остаться с леди Маргарет.

Леди Маргарет обняла их обоих.

— Я не доверяю этому Девораксу. И не думаю, что вы должны ехать.

Смолевка улыбнулась.

— Что бы вы сделали на моём месте?

Леди Маргарет фыркнула.

— Я бы поехала, конечно, дитя.

Они не знали, когда вернутся. Деворакс сказал Смолевке, что Лопез ждёт их в Амстердаме, но вначале они должны привезти печати в банк и потом под руководством еврея принять состояние Ковенанта под собственное управление. Это будет, сказал Деворакс, длинной и трудной задачей. Тоби поцеловал мать, взобрался на лошадь и улыбнулся ей, сидя в седле.

— Возможно, мы вернемся к Рождеству.

— А может быстрее, — добавила Смолевка.

— Я решила посадить яблони, — сообщила невпопад леди Маргарет. — Эндрю сказал, что в Уилтшире хорошо приживаются яблони.

Смолевка поцеловала её.

— Мы будем скучать без вас.

— Конечно, будете.

Они поехали на лошадях, так как на повозке они не успевали за четыре имеющихся у них дня добраться до Эссекса, где была назначена встреча. Дни становились короче, путешественников было немного, дороги были мокрые и вязкие. Большую часть они ехали по широкой обочине дороги, покрытой травой, следуя направлению, которое вело их точно на север Лондона.

В субботу они были глубоко внутри пуританской восточной Англии. В деревушках Эссекса оии снова и снова слышали сердитые призывы к свержению короля, к усмирению знати, к равенству людей. Война больше не может идти ради налогов и прав Парламента, это должен быть религиозный крестовый поход для свержения старого порядка. Слышался древний призыв крестьянского бунта: «Когда Адам пашет, а Ева прядет, кто тогда же Джентльмен?»

Тоби не выглядел как джентльмен. Он ехал как солдат, меч пристегнут к поясу поверх кожаной куртки, пистолет в поясе и шлем подвешен сбоку от седла. Он выглядел точно так же, как другие солдаты, возвращающиеся после годовой кампании, навьюченная лошадь шла позади него, а его жена ехала на третьей лошади. Смолевка была одета как пуританка. Она купила себе пару плоских жестких кожаных ботинок, а под длинный чёрный плащ надела пуританское платье с широким белым воротником и накрахмаленным фартуком. Волосы были скромно убраны под капор. Другая одежда, более подходящая для леди Лазендер, также была у неё с собой, но была спрятана в тюках, висевших на лошади.

Если одежда у неё была сдержанная, а манеры скромные, то надежды были высокие. Мардохей Лопез сделал, как обещал, он организовал сбор печатей, и она ехала осуществлять странное предназначение своего отца. Она немного сожалела о смерти сэра Гренвиля Кони, нисколько — о кончине Преданного-До-Смерти Херви, и верила, что убийства закончились. Печати извлекли свою цену крови; теперь настала пора пожинать урожай из богатства, с помощью которого она восстановит семью своего мужа. Она с воодушевлением ехала вперёд, не обращая внимания на холодные ветра и дожди осени, на озноб, появляющийся в предвкушении морозов, от которых застынут изрезанные колеями дороги и превратятся в борозды с острыми краями.

Они пересекли лес возле Эппинг, два одиноких путника среди огромных деревьев. Листья кружились, сдуваемые ветром, создавая ковёр под ногами, и иногда далеко в золотой тени Смолевка видела неподвижного оленя, наблюдающего за ними. Однажды они миновали лагерь добытчиков древесного угля, их временные лачуги из торфа были почти незаметны, пока лошади не подошли поближе. Среди деревьев дымились голубым покрытые торфом печи. Древесноугольщики продали им мясо ежей, зажаренное в глиняной печи. Они ничего не знали о войне, кроме того, что их уголь из-за пороха подскочил в цене.

Тоби и Смолевка не могли ехать в воскресенье, так как они находились на пуританской стороне, где господний день был священным. Они проехали лес и теперь были в сельской холмистой местности с плодородной землей и большими покрытыми тесом амбарами. В таверне они взяли одну комнату, стены которой были обклеены новостями о парламентских победах, им дали чистую солому, на которую они улеглись спать.

Они сходили в церковь, поскольку их отсутствие на трёх дневных службах могло вызвать подозрение и расспросы. Тоби, не способный устоять, чтобы не изобразить кого-либо, назвался Капитаном Праведно-Торжествующим Гунном, и сказал, что они путешествуют до Мэлдона, где живет семья его жены. Священник, честный молодой человек, который молился, чтобы роялисты были «скошены так сильно, чтобы их кровь удобрила землю пуритан», посмотрел на Смолевку. Они стояли снаружи церкви, окруженные жителями деревни среди древних могильных надгробий.