Лоретта Чейз - Обольстительница в бархате

Леони холодно разглядывала маркиза и герцога — так же, как несколько дней назад разглядывала своих швей, поскандаливших между собой.

— Какой стыд! — сказала она наконец.

— Драка! — возмущенно поддержала ее Марселина. — В магазине! Кливдон, ты невозможен.

Муж явно не испытывал угрызений совести. Напротив, только и ждал возможности, чтобы накинуться на Лисберна. А тот держался вполне мило.

Когда Кливдон женился на Марселине, он взял на себя ответственность за всю семью. Ее сестры стали его сестрами. Ее дочь стала его дочерью. Да, это было проявлением его аристократической властности и временами могло раздражать до безумия, потому что у них никогда не было родных братьев, и они прекрасно обходились без них, а тут откуда ни возьмись вдруг объявился старший и очень строгий брат. В то же время не так уж это было неприятно — знать, что есть еще кто-то, помимо сестер, кому не безразлично твое существование и кто защитит твою добродетель, если дело дойдет до этого. Хотя сами Нуаро мало переживали по поводу последнего пункта.

— Я не собираюсь просить у него прощения, — заявил Кливдон. — Если только не нанес ему увечье, в чем я очень сомневаюсь. Он всегда слыл перворазрядным соблазнителем.

— Ты можешь как угодно критиковать и высмеивать то, что я делаю, — заметил ему Лисберн. — Но мне кажется, до тебя не дошло, что ты ставишь под вопрос и поведение мисс Нуаро.

— Вы оба защищаете мою честь, что ли? — поразилась Леони. — Какая прелесть! В любом случае я здесь не единственный объект, из-за которого стоит махать кулаками. Марселина более щепетильна, в особенности в нынешнем положении. Но лично мне нравится, когда мужчины дерутся друг с другом. Приглашаю вас продолжить схватку во дворе магазина, нет, лучше прямо на Сент-Джеймс-стрит. Подбросим Лондону новую темку для разговоров. Если бы Софи была здесь, она бы меня поддержала, вне всякого сомнения.

Саймон улыбнулся ей, и на душе сразу стало теплее. Она находилась в отчаянном положении, и эта его нежная улыбка была как луч солнца, разрывающая тьму, которая окружала ее.

— Как всегда, вы идете прямо к цели, — сказал Лисберн. — Нам надо как-то отвлечь внимание от вчерашнего скандала, и я буду счастлив отправить Кливдона в нокдаун, если это поможет делу.

— Если кто-то и окажется в нокдауне, так это будешь ты, — прорычал герцог. — С честью выполню такую задачу.

— Нет, не выполнишь, — воспротивилась Марселина. — Мне на сегодня достаточно боев, а швеи сами быстро разнесут новость об этом. Отвлекающий маневр — дело отличное, но это специальность Софи, которой здесь нет.

— У меня есть план, — объявила Леони.

— Кто бы сомневался. — Лисберн продолжал улыбаться.

Когда мужчина теряет голову от любви, у него это написано на лице. Но любовное выражение все Нуаро и Делюси могли надевать на лицо с легкостью, поэтому Леони не доверяла такому хрупкому свидетельству. Только лишь когда оно соответствовало ее фантазиям.

Да, прошлой ночью она поверила в свои фантазии. Полностью. Ведь он приготовил для нее сэндвичи! Но теперь в голове у нее прояснилось. И вина она не пила, конечно.

— Мы можем это обсудить в переговорной, — сказала Леони.

Сейчас будет трудно вернуться в ту комнату вместе с Лисберном, помня о том, что там случилось. Но в ее конторе на первом этаже их могут услышать, не то что здесь. В любом случае Кливдон и Марселина рядом. Так что беседа будет… опасной. Конечно, Леони не позволит себе смущаться или испытывать неловкость. Она все-таки из рода Нуаро. И рода Делюси.

По переговорной трубе она вызвала Мэри Парментер присмотреть за демонстрационным залом. Магазин останется открытым в обычные часы, хотя Леони уже не надеялась на появление покупательниц. Но закрыться рано будет означать что-то вроде капитуляции. Кроме того, воры могут объявиться сегодня, как в любой другой день. Им дела нет, что магазин бойкотируют.

На это, а потом еще и на краткую задержку в собственной конторе потребовалось какое-то время, так что, когда она зашла в переговорную, сестры и зятя там уже не было.

— Я их не убил, а тела не спрятал, — сказал Лисберн, когда мисс Нуаро появилась на пороге переговорной с листом бумаги в руке. — Ее светлость почувствовала себя плохо. Я видел, как она побледнела, даже слегка позеленела. Очень любопытный оттенок. Потом бросилась стрелой в комнатушку в конце коридора. Кливдон за ней следом. Когда они оттуда вышли, он сказал, что отвезет ее домой. И они ушли. Мы встретимся с ними в их особняке, в Кливдон-Хаусе.

— Встретимся с ними? — Она с досадой оглядела комнату, раздражение читалось в каждой черточке ее лица.

Ему это показалось необычным. Леони всегда была сдержанной и закрытой. За исключением момента, когда они занимались любовью.

— Я не могу оставить магазин! — воскликнула она. — Только не сегодня. Все подумают, что мы забросили его.

— Не переживайте из-за того, что сегодня нет клиентов, — стал успокаивать ее Лисберн.

— Он не понимает, — сказала Леони. — Хотя пытается. Но ведь ему никогда не приходилось зарабатывать себе на жизнь. Герцог не… — Покачала головой. — Кливдон ведет жизнь герцога, и этим все сказано. И считает, что мы все должны жить одной герцогской семьей. Он сильно вас ударил?

— Скользящий удар всего лишь, — отмахнулся Лисберн. Потом замолчал, чтобы пощупать ноющую челюсть, куда угодил его светлость и нанес бы ему более ощутимый ущерб, если бы Лисберн не уклонился. — Мы бойцы примерно одного уровня, и у нас не было времени, чтобы найти слабые места друг у друга. Хотя я заметил у него красное пятно под правым глазом. Если повезет, там появится хороший фингал. Кстати, об увечьях. — Он показал на свою челюсть. — Вот тут все-таки болит. Может, поцелуете? Тогда станет легче.

Леони отошла в сторону.

— Только не в рабочее время.

Саймон посмотрел на кушетку и, отведя глаза, подавил вздох.

— Ладно, перейдем к делу, — сказал он. — Я бы не спорил с Кливдоном по поводу каждой подробности того, что нужно предпринять. Иногда он бывает невыносимо властным. Герцог, как вы сами сказали. Если расскажете мне свой план, я обещаю, что терпеливо выслушаю вас, и буду просто паинькой.

Если бы Леони стояла к нему чуть ближе, он уловил бы ее запах. И тогда уж точно не был бы паинькой.

Саймон отошел к зеркалу и посмотрел на себя. Вид у него был не совсем аккуратным. Пуговицы на своих местах. Сапоги сияют. Вот волосы слегка взлохмачены, и галстук сдвинулся с места — все благодаря непредвиденным осложнениям с Кливдоном. Но ни единого признака «неряшливости отчаяния».

Услышал за спиной короткий смешок, тут же подавленный. Обернулся.

Выражение лица у нее было серьезное, но Лисберн не сомневался, что Леони развеселилась, увидев, как он выступает в роли Нарцисса — это он-то, который всегда перекладывает на своего камердинера сомнительную честь устраивать суматоху из-за его внешнего вида!