Лоретта Чейз - Обольстительница в бархате

Суббота, 25 июля

Мой дорогой Джон,

Надеюсь, ты простишь меня за эти каракули. У меня так трясутся руки, что почти невозможно писать. Мне пришлось в жуткой спешке покинуть квартиру. Хозяйка сказала, что вчера приходили двое каких-то странных мужчин, которые задавали много вопросов. Она заявила мне, что ей не нужно никаких неприятностей. Я поняла, что таким образом она довела до моего сведения, что выложит все начистоту, если плата за откровенность ее устроит. Как ты знаешь, у меня нет ничего, чтобы купить ее молчание. Единственное, что я могла сделать, — это извиниться за причиненные неудобства.

Ты даже не представляешь, с какой скоростью хозяйка предала меня. Двух часов не прошло, как она принесла письмо от адвоката лорда Суонтона. Я сделала вид, что не понимаю, в чем дело, но была в ужасе. Там упоминался закон об оскорблении людей, принадлежащих к высшему обществу, о скандалах, направленных против пэров, что грозит мне тюрьмой. Бьянку тоже посадят вместе со мной! Я сбежала, забрав нашу дочь, но оставив там почти все мои вещи, чтобы хозяйка думала, что мы еще вернемся.

Пишу тебе из Ламбета, чтобы попросить помощи. Мне нужно уехать в Портсмут, а там сесть на корабль до Америки. По твоему молчанию в течение этих нескольких дней я сделала вывод, что ваши обращения к лорду Суонтону оказались безрезультатными. Напротив, они принесли больше вреда, чем пользы. Я надеюсь, ты меня не предашь. Тебе прекрасно известно, что я могу рассказать кое-кому весьма интересные вещи про тебя, и это не пойдет тебе на пользу. Мне очень жаль, что приходится торопить тебя подобным способом, но время уходит.

Этим вечером в «Воксхолле» состоится детский праздник. Двери на вход откроют заранее. Я войду за руку с ребенком, и на меня не обратят внимание. Вряд ли мои преследователи станут ждать меня в том месте, где я устроила свое последнее представление. Я уже все подготовила к отъезду. Все, что мне нужно, это небольшая сумма, достаточно пяти фунтов. Тот маленький зрительный зал будет оставаться пустым до девяти часов, и знакомый, который провел нас внутрь тайно в последний раз, опять поможет. Жду тебя ровно в восемь. Там же, за дверями, через которые я вошла в прошлый раз. Не обмани меня, иначе придется принимать меры, к которым я питаю отвращение.

Твоя Дульси

— Сука! — Тикер прочитал письмо, которое его приятель протянул ему. — Это шантаж. Кинь писульку в огонь.

— Но мы же обещали, — возразил Меффат. — Мы обещали поговорить со Суонтоном.

— Да, со временем. После того, как все уляжется. — Он имел в виду, после того, как Лисберн успокоится. В первом порыве тот не мог вести себя рационально. А иррациональный Лисберн способен с легкостью укоротить чью-то жизнь или в лучшем случае сделать ее мучительной.

Когда маркиз более или менее остынет, они нанесут ему визит и скажут, что поработали с дамочкой. Та за маленькую сумму согласилась урегулировать дело — отправит в газеты письмо, в котором снимет вину со Суонтона и объявит, что обозналась.

В неопределенных выражениях они заранее предупреждали Дульси, чтобы та не упоминала его имя во время сцены, иначе они могут оказаться загнанными в угол. Но Дульси Уильямс не была дурой.

К сожалению, она оказалась гораздо большей дурой, чем было допустимо.

Она не знала — или, наоборот, очень хорошо знала? — насколько шатким было их общественное положение в настоящее время вследствие скандала с Эддерли. Если она разоткровенничается, их последние друзья повернутся к ним спиной.

Общественный остракизм станет для них катастрофой. Торговцы готовы продлевать кредит только тем, у кого толстый кошелек, или завидное будущее, или связи, которыми можно пользоваться.

— Пять фунтов, — сказал Меффат. — Ты же понимаешь, что они могут предложить ей намного больше, чтобы она донесла на нас. И тогда тебе станет понятно, как ловко она умеет врать. Нам нужно предложить ей немного больше. Она держит нас за горло.

— Она держала тебя за хрен — вот в чем проблема, — отрезал Тикер. — Не мог подыскать себе кого-нибудь поглупее? В мире полным-полно таких.

— Она вела себя как дура.

— К дьяволу ее!

— И что нам теперь делать?

— Замолчи! Я думаю.

Ах, сезон! Ах, сезон!

Ты почти закончился.

Но, увы!

У меня еще нет любовника.

Я испробовала все,

Чтобы заполучить мужа.

Но от пылающего факела Гименея

Так и не сумела зажечь свою спичку.

Мисс Агнес Алисия, «Придворный журнал», суббота 25 июля 1835 г.

Сад «Воксхолл», вечер субботы 25 июля

Тикер с Меффатом нашли Дульси Уильямс не у входной двери, как она обещала, а на сцене, перед закрытым занавесом. Актриса стояла, приняв позу, будто играла выдававшую себя за юношу Розалинду из «Как вам это понравится». Ее саквояж изображал поваленное дерево, на которое она по-мальчишески решительно поставила ногу. Эта поза сводила с ума многих зрителей из числа мужчин, потому что выставляла на всеобщее обозрение ее стройные ноги.

В этот вечер на ней было строгое черное платье вместо бриджей, которые Меффат находил в высшей степени соблазнительными.

Она удивилась, увидев их.

— Вы рано.

Тикер и Меффат пришли пораньше специально, чтобы опередить ее, если она вдруг задумает устроить им ловушку. Понаблюдали за главными дверями, за теми, кто вошел, кто вышел. Не заметили ничего подозрительного. Однако Тикеру все равно казалось, что здесь что-то не так.

— Не мели вздор, — оборвал он ее.

— Я была уверена, что вы опять опоздаете. Вы застали меня, как раз когда я представила себе, что вновь вернулась на сцену. Как я скучала по ней! Как мне не хватает работы! Но раз уж я здесь, может, что-нибудь сыграю для вас бесплатно?

— Не совсем бесплатно, — проворчал Тикер. — Пять фунтов дороговато даже для настоящей роли в целом спектакле. Давай спускайся сюда. Никого ты не обманешь.

— Джон был бы рад услышать мою Розалинду, правда ведь, Джон? В последний раз.

— Скорее посмотреть на твои ножки, — откликнулся тот.

— Не будь идиотом. — Тикер беспокойно оглядел неосвещенный зал. Еще немного, и снаружи станет совсем темно. Сумерки накроют театр.

— Ты еще не забыл меня, Джон? — спросила она.

— За пять фунтов мы надеемся, что навсегда забудем тебя, — ответил вместо него Тикер. — Давай спускайся оттуда. У нас нет времени на игры.

— Какими нервными, оказывается, могут быть джентльмены, — усмехнулась она. — Нас никто не потревожит по крайней мере еще час. Вы обратили внимание на орды детей с мамашами и папашами? Их сюда силком не затащишь, если только здесь не будет жонглеров и акробатов. Хотя вы ничего не знаете про детей, да и знать не хотите. Но гарантирую, что сейчас вы не найдете более уединенного места во всем «Воксхолле». Главные двери заперты, вы уже в этом убедились. Я слышала, как вы в них толкались.