Оксана Зиентек - Женить дипломата [СИ]

— Да? — Обрадовалась Мелисса, но тут же вспомнила сегодяшний разговор. — А фру Риекке, ну та, что ребенка совсем недавно родила, говорит, что завра к нам съедутся все соседи…

— Ха! — Недовольное фырканье послужило ей ответом. — Съехались бы, да кто ж их позовет! Обитатели замка — это же свои, почти что домочадцы. А на остальных я посмотрел бы, кто осмелится вломиться к принцу в дом без приглашения.

— Так что, никаких приемов не будет? — С надеждой пробормотала Мелисса, пытаясь дотянуться до пуговок на спине лифа. Служанок звать не хотелось: это же придется вставать, вести себя как подобает…

— Дай, помогу. — Руки Гуннара проворно пробежались по пуговкам, помогая Мелли освободиться от платья. — Все, теперь можешь снимать.

— Отвернешься?

— Зачем? — Удивление в голосе было вполне искренним. — У тебя же под платьем рубашка. Хотя, если тебе так будет спокойнее…

Послышался скрип кровати, потом недовольное ворчание Гуннара. Мелли, не выдержав, обернулась посмотреть, что там происходит и увидела, как муж пытается стянуть высокий узкий сапог.

— Помочь? — Спросила она, садясь на кровати и придерживая лиф руками.

— Нет. — Последовал короткий злой ответ, и прежде, чем Мелли успела обидеться, Гуннар уточнил. — Там, в гардеробной, вода, чтобы освежиться и ночная рубашка. А я пока камердинера вызову.

— Ну, как хочешь.

Мелисса прекрасно понимала, что Гуннар кругом прав. Не дело это для принцессы, возиться с сапогами. Но было жаль момента, когда они были в спальном покое, словно вдвоем в целом мире.

Сделав свои дела и дождавшись, пока голоса в комнате стихнут, Мелисса вернулась в постель. Плотная ночная рубашка надежным щитом закрывала тело, позволяя забыть о смущении. Оглядев это одеяние, Гуннар весело хмыкнул и, в свою очередь, уединился в гардеробной. Вскоре от двери раздалось веселое:

— Дорогая женушка! Сейчас я открою дверь. Если не хочешь лицезреть Мое Высочество в одной рубахе, гаси свечи.

Мелли метнулась по комнате, одну за другой задувая свечи.

— Готово! — Крикнула она, поглубже ныряя под одеяло.

Дверь открылась, и Гуннар вышел из гардеробной, освещая себе дорогу парой свечей в массивном медном подсвечнике.

— Э-эй! — Возмутилась Мелли скорее из упрямства, чем от стыдливости. — ты же сказал, чтобы я гасила свечи!

— Нет, — Последовал невозмутимый ответ. — Я казал, что ты можешь — он особенно подчеркнул тоном последнее слово, — погасить свечи, если… И так далее. К твоему сведению, дорогая Мелли, твой муж — не филин. Мне надо хотя бы приблизительно видеть, куда иду.

Под эту речь, произнесенную поучительным тоном, Гуннар дошел до кровати, и, поставив свечи на прикроватную консоль, нырнул под одеяло.

— О-ох!

Это было сказано с таким наслаждением, что Мелли даже расхотелось его ругать. Он ведь тоже изрядно устал сегодня днем. Поплотнее задернув полог, она постаралась устроиться поближе к мужу, на всякий случай не касаясь его. Не хватало еще ему подумать, что она навязывается, словно крестьянка какая-то.

— Так о чем мы там говорили? — Сдерживая зевок, спросил Гуннар, поворачиваясь к жене и поудобнее устраивая свою руку на ее талии.

— М-м-м? — Мелисса попыталась вспомнить, о чем они говорили до того, как начали раздеваться. — О, вспомнила. Я тебя спрашивала, можем ли мы отказаться от приема для соседей.

— Можем. — Безапелляционно подтвердил Гуннар. — Но если сделаем это совсем, будет не очень красиво. Я предлагаю, следующие пару дней не принимать никого под предлогом твоей усталости с дороги или моей занятости хозяйством. Или и того, и другого. А в конце недели, перед самым отъездом, устроим прием сразу для всей округи.

Созовем в замок местное рыцарство, пригласим каких-нибудь бродячих музыкантов, зажарим бычка на вертеле, выкатим во двор пару бочек пива для крестьян…

— А где мы найдем бродячего музыканта? — спросила Мелли деловито, увлеченная этим перечислением.

— Ну, если не найдем, то без него обойдемся. Что-нибудь еще?

— Завтра один из твоих рыцарей собирался ребенка в храм нести, имя нарекать.

— Умгу. Надо бы подарок приготовить. Посмотрю, что у меня там есть с собой. Как там его жена, не жаловалась?

— Фру Риекке? Жаловалась немножко. Устала, говорит, поспешила встать.

— А что муж ее дома запереть грозился, чтобы не рисковала так, не жаловалась?

— Да нет, про мужей мы как-то мало говорили.

— Ну и хорошо. — Гуннар придвинулся еще ближе, посмеиваясь. — Муж у нее — отличный служака, Генрих им очень доволен. Но иногда по разговорам мне кажется, что дома у них там всем заправляет Риекке.

— Да? А с виду и не скажешь… А про командира охраны ты что-нибудь сказать можешь?

— Про Клауса? Суровый рыцарь, но дело свое знает. А о чем речь?

— Не знаю… Мне кажется, что-то у них с женой совсем не ладится…

— Да, — Гуннар вздохнул, — мне она тоже не показалась счастливой. Но, Мелли, с другой стороны, чему ей радоваться? Она же, фактически, лишь нянька при его детях. На сколько там лет старший пасынок моложе нее? Лет на пять-шесть?

— Не знаю. Мне показалось, что там что-то другое.

— Мелли! — Гуннар привстал на локте и теперь немного нависал над Мелиссой, словно заставляя ее осознать всю серьезность ситуации. — Ты же понимаешь, что влезать в супружеские отношения я не имею права?

— А если он ее обижает?

— Если обижает, она может подать жалобу в храм или местному наместнику. Может пожаловаться хоть королю… Тогда назначают проверяющего, который рассмотрит, не забыл ли муж свои обязанности, не злоупотребил ли своими правами.

А пока жалобы нет, вмешиваясь в их семейные дела, я даю нашим противникам в руки такой замечательный козырь. Как же, королевская семья посягает на священные узы брака и подрывает устои общества!

Гуннар замолчал и отодвинулся на свою сторону постели. В его словах Мелли почудилась такая горечь, словно было в этом его признании что-то очень личное.

Муж молчал и Мелли, пригревшись в его тепле под пуховым одеялом, потихоньку начала засыпать. Уже сквозь сон она почувствовала, как сильная рука Гуннара снова подтянула ее поближе.

— М-м? — Вопросительно промурлыкала она, не открывая глаз.

— Спи уже, Ваше Высочество! — последовал ироничный ответ.

— Дипломат-т… — Проворчала Мелли и уснула.

Утро началось с поцелуев. Неспешных, расслабленных, изучающих… Мелли и тут сумела насмешить мужа, смешно морща нос, отмахиваясь во сне, словно пытаясь отогнать назойливого кота.

— Доброе утро-о! — Тихо прошептал Гуннар в ухо жене.

— А-ам, до-оброе! — Мелли едва успела нырнуть под одеяло, пряча зевок. — Что ты делаешь? — Прошипела она, выныривая обратно. Сон как рукой сняло.

— Пытаюсь добраться до своей жены? — Ответ был предельно честным, хотя и произнесен подчеркнуто невинным тоном. — Кто вообще придумал называть этот доспех рубашкой?