Айлин Вульф - Лорд и леди Шервуда. Том 3

– Что ты, голубка, испугалась? – шепнул он, с нежностью заглянув в глаза Клэренс, и рассмеялся: – Больше никогда не возьму тебя с собой! Будешь ждать меня дома, раз ты такая трусишка!

Перевязав Вилла, Марианна подошла к Робину.

– Ты весь в крови! Я перетяну тебе плечо.

Робин устало вздохнул и подчинился Марианне.

– Как Вилл? – спросил он, открыв глаза, и скорее по привычке, чем из опасения, скользнул взглядом безлюдную улицу.

– Ничего не задето, – успокоила его Марианна, – только чтобы меньше беспокоить рану, Вилла надо везти в Шервуд на моем иноходце. У Колчана ровная поступь, без рывков, и…

Она замолчала, заметив, как Робин внезапно замер, что-то напряженно разглядывая поверх ее головы. Он вдруг с силой толкнул Марианну так, что она упала возле его ног, и сорвал с плеча колчан. Перекатившись на спину, Марианна бросила взгляд туда, куда только что смотрел Робин, и увидела на крыше постоялого двора ратника. С трудом удерживаясь на скользкой черепице, он натягивал тетиву.

– Ложись! – крикнул Робин друзьям и вскинул лук.

Статли обернулся на крик и, мгновенно заметив лучника, схватил за руку замешкавшуюся Клэренс. Понимая, что не успевает сшибить ее с ног и упасть вместе с ней, он закрыл Клэренс собой.

Робин и ратник выстрелили одновременно. Стрела Робина вонзилась ратнику в горло, тот нелепо взмахнул руками, выпустил лук и, прокатившись по крыше, упал на землю.

– Вилл! – услышал Робин за спиной пронзительный крик Клэренс.

Обернувшись, он увидел, как Статли медленно оседает на землю, а Клэренс, захлебываясь криком, пытается удержать мужа.

– Вилли! – задыхаясь от волнения, прорычал Джон и, оказавшись в один миг возле Клэренс, подхватил Статли под руки. – Вилл, ты что это?!

Грудь Статли пробила стрела. Джон осел вместе с другом на траву. Статли бессильно уронил голову. Алан, выхватив из-за пояса нож, разрезал его куртку.

– Бог ты мой! Навылет! – прошептал Алан, измерив глазами длину древка, торчавшего из груди Статли, и сдавленно воскликнул: – Вилл!

Сквозь стиснутые зубы Статли вырвался короткий стон. Клэренс, упав на колени, прижала к губам обмякшую руку мужа и с отчаянием воскликнула:

– Выньте стрелу! Ему же больно! Робин!

Робин, отбросив лук, опустился на колени рядом со Статли и осторожно взялся за древко.

– Нет! – как ужаленный воскликнул Алан и, встретившись глазами с Робином, сник и тихо сказал: – Слишком глубоко.

Статли открыл глаза и попытался приподняться. В его груди раздалось клокотание, в уголках искривленного от боли рта выступила кровавая пена. Встретившись глазами с оцепеневшей женой, он из последних сил улыбнулся Клэренс и еле слышно, с трудом прошептал:

– Голубка, не плачь.

Из его горла широкой струей хлынула кровь, и он упал на руки Джона. Марианна, прижавшись к плечу неподвижно замершего Робина, с ужасом смотрела, как пальцы Статли бессильно цепляются за траву. Захрипев, он выгнулся, его пальцы медленно разжались и замерли.

Джон, помедлив, осторожно отпустил обмякшее тело Статли, стер рукавом кровь с его подбородка и провел ладонью по лицу, закрывая другу глаза. Алан дрожащей рукой коснулся щеки Статли и, не сдержав приступа отчаяния, порывисто прижался лбом к его груди. Плечи Алана содрогнулись от беззвучных рыданий.

Робин не мог оторвать взгляда от неподвижного лица Вилла Статли. Вилл! Один из его самых близких друзей! Когда-то, рискуя быть узнанным, а значит, рискуя собственной жизнью, Робин вмешался в расправу над ним и спас его от смерти. Он не жалел о своем поступке, а когда Статли пришел в себя, с его первых же слов Робин понял, что обретет в нем друга. Он был так близок ему, так схож в мыслях, суждениях, взглядах! Робин вспомнил, как спросил Статли, чем он намерен заняться, покинув ряды ноттингемских ратников. «Просить вас о доспехах с гербом Рочестеров, – ответил тот. – Быть в числе ваших приближенных – мечта многих, граф Хантингтон!»

Он не стал слугой, а другом, и дружба крепла по мере того, как они узнавали друг друга. А потом и Статли оказал Робину ту же услугу, придя к нему на помощь, когда Робин сражался с убийцами, подосланными к нему Гаем Гисборном. И еще много раз они прикрывали друг друга в бою, делили радости и невзгоды. Разве можно не любить его всем сердцем, не отдать ему Клэренс, несмотря на все упреки Эдрика?! Но кто посмел бы упрекнуть Вилла Статли в отсутствии благородства только потому, что он не родился в знатной семье? Он был благороден душой, а теперь эта душа покинула всех, кто его любил.

Робин смотрел на него, но видел не распростертое тело друга, а его светившиеся счастьем глаза, когда отец Тук объявил его и Клэренс мужем и женой. С еле слышным стоном Робин провел рукой по лбу. Очнувшись, он услышал сбивчивое бормотание Клэренс, которая лихорадочно растирала запястье Статли, пытаясь возобновить ток крови:

– Вилл, любимый, открой глаза! – умоляла она. – Ты же только что говорил со мной, только что поцеловал меня! Вилл! Посмотри на меня! Скажи что-нибудь!

Робин с трудом отвел взгляд от неподвижного лица Статли и запрокинул голову, не давая пролиться слезам. Марианна нащупала его ладонь и почувствовала, что пальцы Робина дрожат. Заметив эту дрожь, он с силой вонзил ногти себе в ладони.

– Я убью этого ублюдка! – хрипло прошептал Робин.

При воспоминании об Абрахаме его лицо исказила ярость. Робин рывком вскочил на ноги и выхватил из ножен меч.

– Все как всегда? Разбежались, спрятались и подглядываете в щелки, чтобы после молоть языками? – повысив голос, гневно сказал он, обводя взглядом дома с запертыми ставнями. – Сегодня не получится! Я каждого вытащу из дома, пока вы не выдадите мне этого мерзавца! Иди за мной, Джон!

Повинуясь взгляду Робина, Джон поднялся и, взяв меч, молча пошел следом за лордом Шервуда. Марианна, с трудом встав на ноги, подошла к Виллу, который все это время лежал поодаль возле коновязи, и без сил опустилась на землю рядом с ним.

– Что? – тихо спросил он, повернув к ней голову. – Статли жив?

Марианна помотала головой, по ее щекам потекли слезы. Вилл посмотрел на нее, и по его лицу пробежала судорога боли.

– Бедная Клэр! – прошептал он.

Словно расслышав слова брата, Клэренс закрыла руками исказившееся от горя лицо и без чувств повалилась на траву.

По небу разливался багровый свет заходящего солнца. Деревья отбрасывали на траву длинные тени, которые медленно таяли, сливаясь с наступающими сумерками. В теплом воздухе повисали крики просыпавшихся ночных птиц.

На мощном суку старого вяза, закрыв глаза, вытянулся Дикон и, казалось, дремал, не выпуская из руки длинный мощный лук. Выше него, совсем невидимый в густой листве, устроился Мач и от скуки болтал рукой, рискуя свалиться.