Айлин Вульф - Лорд и леди Шервуда. Том 3

– Слава лорду Шервуда! – раздался в ответ единогласный хор приветствий под перезвон кубков. – Долгих лет тебе, Робин! Слава вольному Шервуду!

– Робин! – воскликнул Айвен. – Я отвечу тебе за всех стрелков Шервуда! Как бы ни сложились наши судьбы и твоя судьба, ты всегда останешься нашим лордом и командиром. Стоит тебе только бросить клич, и мы все как один встанем под твои знамена, будь на них белый единорог Рочестеров или черный волк Шервуда!

Прощальный праздничный ужин подошел к концу. Стрелки начали разъезжаться, прощаясь с друзьями и лордом Шервуда, который стоял посредине поляны, освещенный высокими кострами. Деревья смыкались стеной за спинами стрелков, покидавших Шервуд, но им долго чудились высокий черный силуэт на фоне огненных языков и вееров рассыпающихся искр и поднятая лордом Шервуда в прощальном взмахе рука.

****

Через час на поляне перед лагерем остались те, кто решил принять приглашение Робина и последовать за ним в Веардрун, – не больше пяти десятков. Остальные поспешили вернуться к семьям. Отдав приказ отправляться в путь на рассвете, Робин отослал стрелков отдыхать перед дорогой и ушел в трапезную. Там его уже ожидали за столом Эллен и отец Тук, Джон и Кэтрин, Алан и Элис, Вилл, Тиль, Дэнис и Марианна. Поодаль, возле очага, на лапнике устроилась Клэренс, рядом с ней – Мач, Мэт и Эдгар. Вилл и Алан разлили по кубкам вино и раздали кубки всем, кто остался в трапезной.

– Ну а что решили вы? – спросил Робин, садясь за стол рядом с Марианной, и посмотрел на Джона и Алана.

Джон повел широкими плечами и добродушно улыбнулся:

– Что-то я устал от ратных подвигов! Если ты не против появления в Веардруне еще одного кузнеца, то я…

– Вот уж не думал, что тебя потянет к спокойной жизни! – недоверчиво усмехнулся Вилл.

– А я по природе мирный человек, – ухмыльнулся в ответ Джон.

– Да, я наблюдал все годы в Шервуде твое ни с чем несравнимое миролюбие! – не остался в долгу Вилл и посмотрел на Алана: – А ты, Ирландец?

– Я? А вот я, пожалуй, продолжу ратную службу уже под гербом Рочестеров, – рассмеялся Алан. – Я решал весь вечер, как мне воспользоваться предложением Робина, а потом понял, что забыл, с какой стороны подходить к плугу.

– И мы с Эдгаром, Робин, надеемся получить доспехи с твоим гербом! – откликнулся Мэт. – Возьмешь нас в свою дружину?

– С превеликим удовольствием, Мэт, раз ты не хочешь вернуться к отцу и помогать ему на постоялом дворе, – ответил Робин.

– Да он в первый же день, не отвыкнув от шервудских привычек, раскроит там кому-нибудь голову кружкой за один косой взгляд! – усмехнулся Эдгар.

– Мэт, Эдгар и Алан опередили меня, но и я хочу тебя просить о такой же милости! – сказал Мач, застенчиво глядя на Робина.

– Мальчик мой! – рассмеялся Робин. – Да ведь тебя ждут не дождутся в Ротервуде твои близкие! И к чему тебе доля ратника?

Мач подбежал к Робину, упал перед ним на одно колено и просительно сжал в ладонях руку лорда Шервуда.

– Я прошу тебя, Робин! – с мольбой протянул он, забыв о намерении держаться с важностью и достоинством взрослого мужчины, искушенного в ратном деле.

– Ладно, Мач! Так тому и быть, – вздохнул Робин и, улыбнувшись, потрепал его по плечу. – Хочешь оказаться в ратниках Веардруна – будь по-твоему. Тем более что тебе не придется привыкать к новому командиру.

Робин посмотрел на брата, и Вилл согласно прикрыл глаза.

– А кто возглавит ратников Веардруна? – поинтересовался довольный Мач и, заметив ухмылку Вилла, с непритворным испугом воскликнул: – Ох, нет! Только не Вилл! Я и здесь устал от его подзатыльников!

– На новые, малыш, ты сам сейчас напросился, – ответил под общий смех Вилл.

Все занялись сборами. Джон с Эдгаром отправились в конюшню проверить, в исправности ли повозки. Марианна и Эллен ушли в аптечную комнату укладывать в дорожные корзины флаконы с настоями и мазями, пучки лекарственных трав и корешков. Кэтрин резонно предположила, что она не может знать, какое состояние запасов обнаружит в Веардруне после того, как в нем несколько лет хозяйничали слуги шерифа. Поэтому, прихватив с собой Мэта и Мача для помощи, она отправилась в кладовую, а Тиль и Клэренс поручила заняться бельем и одеждой. Отец Тук ушел в часовню собирать церковную утварь, Дэнис увязался с ним, клятвенно обещая помогать, а не шалить.

– Не забирай все, дружок! Оставь часть запасов еды и одежды, – предупредил Робин деловитую Кэтрин.

– Для кого? – удивилась Кэтрин. – Для зверей?

– Нет, Кэтти, – усмехнулся Робин, – для людей.

Кэтрин пожала плечами, выразив сомнение, но не стала спорить.

Робин и Вилл остались в трапезной вдвоем. Они сидели за столом друг напротив друга, потягивая светлое вино, и молчали, пока Вилл не сказал с тихим смешком:

– Вот, значит, в чем крылась причина твоей настойчивости, когда ты лежал, раненный стрелой Хьюберта! Ознакомься, дескать, со всеми документами, оставшимися от отца, а потом принимай решение. Ответь, Робин, почему ты только сегодня сказал, что отец признал меня, если давно знал об этом?

– Да, знал, – ответил Робин. – В Локсли, когда я немного пришел в себя, то собрался с силами и просмотрел все документы отца, взятые Эдриком из Веардруна. Когда я нашел среди них тот, которым отец, с соблюдением всех формальностей и заручившись согласием короля Генриха, признал тебя свои сыном с правом на имя Рочестеров и пользование родовым гербом, первым моим порывом было броситься к тебе и показать этот документ.

– Что же тебя остановило? – спросил Вилл, пристально глядя на Робина.

Робин задумчиво посмотрел на брата и тихо сказал:

– Представь, что я поддался бы тому порыву.

Вилл долго молчал, глядя перед собой, потом грустно усмехнулся.

– Я был бы раздавлен великодушием отца, которого оскорбил и ослушался, – он перевел взгляд на Робина и склонил голову. – Ты был прав, что сдержался.

– Это не моя заслуга, – признался Робин. – Меня остановил Эдрик. Он сказал, что ты и так измучен чувством вины перед отцом, а известие о том, что отец признал тебя, усугубит твою боль. И он уговорил меня подождать некоторое время, пока ты придешь в себя, а лучше всего – сказать тебе обо всем тогда, когда мы с тобой восстановим наш род в правах.

– И я вместо раскаяния испытаю гордость за себя и признательность к отцу, – кивнул Вилл и рассмеялся. – Всегда поражался тому, насколько сильную неприязнь Эдрик ко мне испытывал – да и сейчас не слишком-то жалует, но при этом умудрялся так хорошо разбираться во мне!

Робин хотел возразить, но его внимание привлекли тихие звуки, доносившиеся снаружи, из-за дверей трапезной. Вилл тоже прислушался и, встретившись с Робином взглядом, кивнул, расслышав сдавленные всхлипывания. Робин стремительно поднялся из-за стола.