Джин Соул - Сапфир и золото

Лучесвет пожалел, что с ними нет Голденхарта. Огненный дракон заговорил стихами, это бы менестрелю понравилось.

— И что с ними стало? — бесцеремонно прервал его Нидхёгг.

Фирбретт весь взъерошился — опять перебивает! — и ответил:

— Умерли, когда драконы исчезли. Драконьи чары развеялись: им нужно было пить драконью кровь постоянно, хотя бы раз в год, чтобы сохранять силу.

— А что будет, если взять человека и поить его драконьей кровью постоянно? — тут же спросил Огден. — Тогда не развеются чары? И что за чары вообще?

— Небывалая сила, вечная юность, — недовольно сказал огненный дракон, — и арргх весть что ещё.

Лучесвет с сомнением оглядел себя. Небывалой силы у него в помине не было. Конечно, он метко стрелял из лука, но в том заслуга эльфов, которые его этому научили, а вовсе не выпитой драконьей крови или съеденном полозе. О юности пока тоже рассуждать не приходилось: Лучесвет и так был юн!

— А если сначала полоза съесть, а потом уже драконьей крови напиться? — настаивал Нидхёгг.

Фирбретт задумался, вильнул хвостом и вперил подслеповатые глазки в дракона:

— А ты ведь его съел, да? Хрустального полоза? Того, что ко мне в гости заглядывал?

— Делать мне больше нечего, — фыркнул Огден, — я такую дрянь не ем. Ну, отвечай!

Огненный дракон, кажется, не поверил и подозрительно сощурился:

— Я не знаю, что будет, если запить мясо полоза драконьей кровью. На моей памяти никто не пробовал.

Нидхёгг взял Лучесвета за плечи и поставил его перед драконом:

— Тогда что о нём скажешь?

— Об этом человеческом отроке? — уточнил Фирбретт и, вытянув шею, оглядел юношу со всех сторон. — Человек как человек. Правда, драконом насквозь провонял.

Лучесвет немножко смутился: Огден с ним не церемонился, чуть что — брал в охапку и тащил так, спать укладывал между лапами, на плече носил, — да, неудивительно, что к нему пристал драконий запах, которого он, впрочем, не чувствовал: дракона могли чувствовать только другие драконы.

— Что в нём такого особенного? — продолжал Фирбретт.

— А то, что он дважды в год хрустальной шкуркой покрывается, — объявил Нидхёгг с таким видом, точно это было достижение, причём его собственное.

— Ты скормил ему хрустального полоза? — воскликнул огненный дракон. — Того, что ко мне в гости заглядывал? И напоил драконьей кровью?

— И он дважды в год покрывается хрустальной шкуркой, — повторил Огден. — Что скажешь?

— Вопиющее преступное нарушение драконьих заповедей! — взвизгнул Фирбретт, откашлялся и сказал более низким голосом: — Драконья книга гласит, что кровь дракона запрещено давать людям. Дракон, по доброй воле побратавшийся с человеком, изгоняется навеки.

— Хм, интересно, кто и откуда меня изгонять будет? — фыркнул Огден. — Времена драконов прошли, Фирбретт. А уж четыре дракона мир как-нибудь между собой поделят.

— Пять, — исправил Лучесвет, — ты забыл о Сапфир.

— А, и малявка, — кивнул Нидхёгг. — Я тебя не про Драконью книгу спрашиваю. Чем теперь считать Лучесвета?

Фирбретт покачался, несколько раз растопырил и сложил крылья, постучал по земле хвостом.

— Драконоборцем? — неуверенно предположил он. — В прежние времена его назвали бы драконоборцем.

— Дрянно звучит, — резюмировал Нидхёгг. — Он же не собирается сражаться с драконами. Верно, Лучесвет?

Лучесвет отчаянно помотал головой.

Фирбретт передней лапой почесал за ухом, покачался из стороны в сторону ещё немного.

— На человечьем языке других подходящих слов нет, — сказал он. — А зачем вообще его как-то называть? У него ведь есть имя, я слышал.

— Должны же мы знать, чем он стал, — возразил Нидхёгг.

Огненный дракон почесал лапой за другим ухом:

— Полудракон? Дракоборотень? Хрустадрак? Челодрак? Полозязь?

— Что ещё за «полозясь»? — поразился Огден.

— Витязь, который ещё и полоз, — объяснил огненный дракон.

А Лучесвет подумал, что драконы в выдумывании новых слов не сильны и что он ни за что на свете не согласится называться «челодраком» или «полозязем». В самом деле, почему бы просто не оставаться Лучесветом?

Драконы ещё немного поспорили, но так ни к чему и не пришли. Нидхёгг помотал головой и вернулся к прежнему разговору:

— Значит, нужно и дальше его драконьей кровью поить, чтобы закрепить эффект?

— Пока человек пьёт драконью кровь, — проговорил Фирбретт, словно бы что-то вспоминая, — над ними не властны ни недуги, ни время, ни сама смерть. Я слышал, некий драконоборец прожил тысячу лет. Он убивал драконов и съедал их сердца.

Лучесвета передёрнуло. Нидхёгг повеселел: наконец-то Фирбретт сказал что-то путное!

— Если у тебя всё, — сказал огненный дракон, разворачиваясь и ползя к тоннелю, — то я отправляюсь обратно в пещеру.

— А ну стой! — Огден ухватил дракона за хвост и подтащил обратно. — Кто тебя вытаскивать будет, если ты снова застрянешь?

— Обвалов, или землетрясений, или извержений не предвидится, — ответил Фирбретт, глубоко оскорблённый, что чёрный дракон опять посягнул на его хвост. — Моя уютная пещерка ещё тысячу лет простоит! В ней уютно и темно. Людишки приходят и кормят. Что ещё нужно дряхлому дракону на закате лет?

— Тьфу, — с отвращением сказал Нидхёгг, — золотой дракон хоть очеловечился, а чувство драконьего достоинства сохранил. А этот…

— Всего хорошего, — сказал недовольный Фирбретт и всё-таки ускользнул в гору. Слышно было, как он ворчит там, протискиваясь по тоннелю к пещере.

— И такие драконы бывают, — не без удивления сказал Лучесвет. — Думаешь, он снова застрянет?

— Если продолжит обжирать людей, непременно растолстеет и застрянет, — уверенно заявил Нидхёгг. — Надо же было в такую тесную нору забиться! Мог бы вообще поселиться прямо у людишек. И что это за дракон, который забыл, как в человека превращаться?

— А по-моему, — подумав, сказал Лучесвет, — он людей боится, поэтому и стращает их из темноты.

— Чтобы драконы людей боялись… — проворчал Нидхёгг. — Ну да арргх с ним, нравится в норе сидеть — пусть сидит и плесневеет. А нам пора в логово полоза.

— Огден, — спохватился юноша, когда они уже отлетели на порядочное расстояние, — а разве не нужно было вернуться к тем людям? Они ведь сказали, что будут ждать нашего возвращения?

— Подождут и перестанут. К тому же Фирбретт скоро опять начнёт вопить, что голоден… Пусть сами разбираются, — отрезал Огден.

Лучесвет почувствовал себя виноватым: они (большей частью Нидхёгг, конечно) приели едва ли не половину предназначенной для огненного дракона еды, пока несли её.

— Как думаешь, другие драконы тоже могут сидеть где-нибудь по норам? — спросил юноша после раздумий. — В пещерах или подземных гротах?

— Арргх их знает, — мотнул головой чёрный дракон, — может, и сидят. Но на всей земле, что от северного Сторма и до самой Серой Башни, драконов точно нет: я бы почуял, пока летел.