Надежда Волгина - Заземелье [СИ]

Кажется, скрипнула дверь, и я слышу чьи-то шаги. Легкие, как шуршание листьев на аллее в парке при дуновении ветерка. Веки сами опустились на глаза. Не хочу никого видеть, кто бы это ни был. Алексея я не ждала так быстро, а кроме него никому не рада. Кругом чужие. Я совершенно одна в этом заброшенном мире.

Шаги приблизились к моему ложу и замерли. Я упорно держала глаза закрытыми, чувствуя, как кипит во мне обида на всех и вся. Сейчас я всех подряд считала виноватыми в том, что со мной произошло. Даже Виталю, за то что умер так не вовремя. И Раю, что не настояла тогда пойти ночевать ко мне, оставила меня одну… Все могло бы сложиться иначе, если бы…

— Здравствуй, Фаина!

Голос показался мне настолько мелодичным, как Венский вальс, под звуки которого все в душе начинает трепетать. Захотелось взглянуть на его обладательницу. Я открыла глаза и увидела лицо, настолько прекрасное, что невольно зародилась мысль о неуместности его обладательницы здесь. Только, какая же она бледная! Прозрачная кожа отливала серостью, огромные глаза смотрели на меня с лаской и состраданием. Я прямо физически почувствовала, как меня обволакивает ее жалость, и в душе встрепенулось раздражение и что-то еще, похожее на давно забытое желание жить и бороться.

— Кто вы? — голос мой прозвучал агрессивно, но именно этого я сейчас и хотела.

— Меня зовут Анна.

Анна? Так она?..

— Вы дочь Агаты?

— Покинутая дочь, — кивнула девушка, и голос ее прозвучал ровно, даже равнодушно. Сразу стало понятно, что о матери она думала чаще, чем хотелось бы, но мысли эти уже ее не ранили, стали привычными.

Значит, вот она какая сестра Филиппа и Савелия и нареченная моего брата — прекрасная, как ангел, и очень несчастная. Моя жалость наложилась на ее, и между нами возникло что-то новое, магнетическое, что притягивало нас друг к другу, словно наши души оказались в близком родстве. Сейчас я поверила Агате, что Витале суждено было соединиться с Анной. Глядя на ее лицо, я понимала, что только такой и могла бы быть невеста брата.

Анна словно читала мои мысли. Губы ее дрогнули в улыбке, и она опустилась на мое ложе так чтобы не исчезнуть из поля моего зрения.

— Я рада, что мы встретились, — улыбнулась она, и мне показалось, что из-за грозовых туч выглянуло солнце, освещая все вокруг. Поймала себя на мысли, что любовалась бы ею вечно. — Вы очень похожи с братом.

— А вы встречались? — удивилась я.

— Не в этой жизни, — грустно улыбнулась она, мечтательно глядя поверх моей головы. Я даже почувствовала себя осиротевшей, когда эти огромные глаза лишили меня своего внимания. — Он — моя половинка, лучшая… И она умерла вместе с ним, — снова посмотрела она на меня, согревая взглядом. Удивительная женщина! Одним своим присутствием она умудрилась сделать так, что я на время забыла о своем плачевном состоянии.

— Вы его любите? — прошептала я, чувствуя, как глаза наполняются слезами. Впервые за все время моего пребывания здесь, я жалела не себя.

Она молчала, но слова и не нужны были. Я все читала в ее глазах, наполненных любовью. И почему-то мне стало стыдно расспрашивать ее дальше, словно я вторгалась во что-то настолько личное и сокровенное. Боже мой! Почему же ты допустил, чтобы эти два сердца потеряли друг друга? Могла бы я мечтать о лучшей жене для своего брата?

— Как ты себя чувствуешь? — теплая рука Анны коснулась моей щеки, стирая одинокую слезу.

— Я не знаю, — честно ответила я. — Ужасно болит голова, стоит пошевелить ею. А всего остального я не чувствую…

— Мы специально зафиксировали твою голову, — кивнула она, вмиг став серьезной. — Нужно потерпеть… Я принесла снадобье, которое уменьшит боль.

Я почувствовала, как моих губ что-то коснулось.

— Выпей, — сказала Анна, вставляя мне в рот соломинку. — Оно горькое, но очень действенное.

В рот полилась горечь, как желчь, которую помнится я пила в детстве, когда меня тетка лечила от чего-то, кажется от боли в животе. Благо, снадобья было всего несколько глотков, которые я заставила себя сделать. Тошнота прошла, не успев зародиться, и в голове чудесным образом прояснилось. Боль отступила моментально. Анна поняла это по выражению моего лица и радостно улыбнулась.

— Полегчало? Действие снадобья сохранится часов пять, а потом я снова приготовлю его. Не волнуйся, оно совершенно безвредное. Много лет мы вырабатывали его состав, прежде чем начать пользоваться. Оно нам здорово здесь помогает…

Мне обо многом хотелось ее расспросить, но навалилась такая усталость, словно я только что одна разгрузила вагон. Глаза отказывались держаться открытыми, и сознание принялось растекаться, как масло по сковороде.

— Я добавила в снадобье снотворное, чтобы ты поспала. Нужно беречь силы… — откуда-то издалека донесся смутно знакомый голос. Но к этому моменту я уже практически спала.

Все тот же тусклый свет и потрескавшийся потолок стали свидетелями моего пробуждения. Сколько прошло времени? Утро сейчас, день или вечер?.. Почему Алексей до сих пор не вернулся? Наверное, путь не близкий от поселения повстанцев до колонии. Некстати вспомнилось, как долго мы шли с Савелием, когда он вел меня к яме. С тех пор все так изменилось, что я уже не могла восстановить в памяти, что чувствовала тогда. Но я ходила, владела собственным телом. А сейчас. Сейчас я даже нужду не могу справить самостоятельно. Если Алексей мне не поможет, попрошу его лишить меня жизни. Конечно, он будет сопротивляться, но должен же понять, что это нельзя назвать жизнью. Даже если меня наконец-то все оставят в покое, что мне это даст. Ровным счетом ничего. Кроме того, я сейчас обуза для еще кого-то. Да и какой смысл во всем этом? Никто ровным счетом не станет жалеть обо мне. Ну разве что Алексей, да и то недолго. Через время он забудет о своей влюбленности и начнет новую жизнь, занимаясь все тем же — забирая красоту у несчастных жительниц этой колонии.

Анна пришла, когда я уже отчаялась кого-нибудь увидеть и решила, что все меня покинули. Ох как мне не понравилось ее лицо! Маска скорби сделала его некрасивым и особенно болезненным.

— Что случилось?

— Ты спала почти сутки. Бедняжка! До чего они тебя довели. Организм твой полностью износился. Но ничего, сейчас я тебя накормлю, и ты сразу почувствуешь прилив сил…

Что она говорит? Почему не смотрит на меня? И движения все такие суетливые, нервные.

— Анна, посмотри на меня! — громко велела я. — Что случилось?

Я буквально утонула в темном грустном омуте. Уверена, что по телу побежали мурашки, только почувствовать их я не смогла. Зато явственно ощутила, как от ужаса и предчувствия чего-то ужасного на голове зашевелились волосы. Теперь я уже боялась услышать правду…