Ульяна Гринь - Чумовая попаданка в невесту

И взяла.

Вновь и вновь дивясь твёрдости и затаённой силе мышц, провела ладонями по его телу от груди до паха. Запуталась пальцами в густых кучерявых волосках и с замеревшим сердцем нащупала тот самый орган, который виделся в беспокойных эротических снах… Нет, я должна это увидеть! Потому что не врали служанки и дружинники — объём вдохновлял! Рванувшись из-под поцелуя, я откинула покрывало, щурясь в полумраке сеней, и увидела.

— Ма-а-ать моя женщина…

Стоян растолковал мой восхищённый выдох по-своему: смутился и попытался закрыться, меняя позу, но я не позволила. Он простонал:

— Янушка, пошто смотришь…

— Любуюсь, — прошептала я, касаясь пальцами гладкой головки, высунувшейся из-за кожицы воинственного, поистине шедеврального члена. — И хочу поиграть!

— Лю́бая моя… Это мой изъян и мой крест. Тебе от сего дня придётся нести его со мной. Молю токмо об одном: стерпи покамест наследника не зачнёшь, а после дам зарок никогда не…

Я даже не слушала, о чём он говорит. Моё внимание было направлено лишь на член, задорно торчавший из райских кущ и распалявший и без того шарахнутое воображение нимфоманки Янки. Видели когда-нибудь порноактёра Джеймса Дина? Вот посмотрите, не погнушайтесь! Такой же длинный, но ещё толще и внушительней, раза в полтора точно, если не в два. Венки, оплетающие ствол, так и манили погладить их, что я сделала. А Стоян застонал, откинувшись на подушки, попытался рукой остановить меня:

— Янушка, что ты творишь…

— Ох, что я творю-ю-ю, — усмехнулась и, наклонившись ниже, лизнула головку, как мороженое.

Уже забытый вкус, забытое предвкушение того, как эта громадина войдёт в меня, заполнит до отказа… Я увлеклась, совершенно не думая о Стояне, как оголодавшая змея, которой, наконец, дали покушать. Головка точно помещалась во рту, утыкаясь в нёбо, как будто была сотворена исключительно для меня и для моего ненасытного языка. А он самозабвенно ласкал тугую уздечку, присобранную кожицу, прижимался по всей поверхности, словно тело к телу… Стоян уже не сдерживался и стонал в голос, безнадёжно цепляясь пальцами за меха, а потом в один момент просто дёрнулся и замолчал, замер, как натянутая вибрирующая струна. Мой рот заполнился вязкой терпкой спермой, которую я от неожиданности проглотила и подумала: как, уже?

Глава 27. Одна Луна, метель одна, и вьется впереди Дорога Сна...

— Яна! Что ты натворила?

Голос Стояна звучал слабо, но укоризненно. Осторожно положив обмякший член на его бедро, я вытерла рукой губы и прилегла рядом с мужем:

— А что такое? Тебе не понравилось?

Он покосился на меня странным взглядом, на щеках вспыхнул румянец.

— Понравилось. Токмо ить теперь-то как? Наследника-то…

— Ой, всё! Не буди во мне кролика! — засмеялась я и нежно поцеловала его в губы: — Я правда голодная! Давай поедим, а потом продолжим, а?

— Как это?

Он походу искренне не понял, что можно заниматься любовью несколько раз за ночь и вообще за всю жизнь? Святые синички, с половым воспитанием тут совсем плохо! А мне с мужем крупно повезло: девственник, почти монах, смущается, как барышня… Только воспитывать его ещё и воспитывать.

Я встала, нашла на полу рубашку и натянула её на озябшее тело. Стоян вдруг подскочил, обнял меня сзади, жарко дохнул в ухо:

— Янушка, молви, неужто не страшишься… любви моей?

— Придурошный, — ласково боднула его головой в щёку. — Вот уж страшный дикий зверь!

Потом обернулась и шёпотом добавила:

— Я предвкушаю!

— Как же… Что же другие… девки… Визгали токмо, бегали!

— За других дур не отвечаю. Нам хоть вина принесли, не водички? В горле пересохло.

Он встал, задумчивый, налил из кувшина тёмное рубиновое вино в затейливые, вырезанные из янтаря кубки и вернулся. Я жадно выпила сразу половину и выдохнула:

— Ох, как хорошо! А ты что, есть не хочешь?

— Я хочу… — он снова смутился, придвигаясь, пробормотал: — А ты правду сказала — ещё можно? Ну, ещё один разок…

Не выдержав, я рассмеялась. Стоян насторожился, зыркнул подозрительно, и пришлось его поцеловать, обняв ладонью бородатую щёку:

— Милый мой, любимый! Мы будем заниматься любовью, пока ты не выдохнешься, поэтому советую хорошенько подкрепиться!

Он выдохнул и залпом осушил свой кубок. Капельки вина густо скользили по светлому янтарю, создавая сюрреалистическую картину, напомнив, что мне надо будет выкручиваться с девственностью, которой у меня, увы, уже нет. А может, просто рассказать Стояну правду? Если он меня любит, должен поверить… Если любит.

Так, спокойно. Решаем проблемы по мере их возникновения, ведь уже договорилась сама с собой. А пока что у меня всего одна проблема — неудовлетворённость, усиленная вином, голодом, воздержанием. Минет не успокоил, а только распалил желание. Моя нога потёрлась о шерстистую ляжку Стояна, в груди заныло, спустилось в живот. И я решительно отставила кубок:

— А впрочем, забудь о еде! Потом, всё потом!

И, поднявшись, уселась ему на колени. Стоян опешил:

— А… како? — и указал на своё ещё вялое достоинство. Я поджала губы в смешке:

— Неужели ты считаешь меня неспособной возбудить этого жеребца?

— Любая… Молви, откель всё умеешь? — он стиснул моё тело в объятиях, вдруг глянул хмуро: — Ужель была с мужчиной до меня?

— Это очень, очень долгая история, мой князь, — мурлыкнула я в ответ, укладывая его насильно на соболей, поглаживая ладонями чуть влажные плечи, описывая круги по груди и улыбаясь. — Обещаю всё рассказать тебе, но потом… Всё пото-о-ом!

Он расслабился, поплыл, глаза подёрнулись поволокой, а я ощутила своей многострадальной, а теперь вознаграждённой за все мучения жопочкой восстающее из пепла достоинство, упирающееся мне в зад. О нет, в анал я его точно не пущу, но поэксплуатирую знатно за мои страдания!

Восторженной дурочкой я никогда не была, и прекрасно понимала, что без смазки здесь не обойтись. Масло должно сойти. Ну и поза тоже важна, пока я не привыкну к безумному размеру! Стоян собирался меня долбить до упора в миссионерской, неудивительно, что боялся порвать. Тут надо аккуратненько… Мог бы и сам догадаться, коли девки «визгали», ну да ладно.

« — И кто вас только воспитывал, скажите, пожалуйста! — Когда папа Карло, а когда никто».

— Стоянчик… — шепнула, пригибаясь совсем близко к его лицу и целуя в губы. — Я на секундочку!

Чувствуя, как призывно сжимается влажное лоно, молнией метнулась к сундуку, загребла немножко подтаявшего масла и вернулась в позу валькирии-победительницы. Когда моя ладонь принялась ласкать член Стояна, обмазывая жёлтым натуральным и жирным лубрикатом, мой муж застонал не то от приятных ощущений, не то от досады, и протянул:

— Янушка, не томи!